Пять континентов любви
Шрифт:
– Именно. Что-то мне совсем нехорошо.
Альберт озабоченно посмотрел на девушку и перевел взгляд на компанию гостей, отплясывающих вокруг костра.
– Ладно, сматывайся… – заключил он. – Я тебя прикрою. Подожду Дидака, думаю, мы и сами не задержимся. Остальным скажу, что тебе стало дурно от выпитого и я посадил тебя в такси.
– Спасибо. Ты не представляешь, как… – шепнула Олимпия, еле сдерживая подступавшие слезы.
– Вот кому понадобится такси после праздника, так это мне. Надо же как-то увезти отсюда всю эту кучу подарков! А завтра закину их к тебе домой.
Олимпия поднялась и крепко обняла Альберта. Каждый раз, вот так заключая его в объятия, она не могла не вспоминать то время, когда они были
Спокойный голос Альберта вернул ее к действительности.
– Давай уже уходи! Сейчас тебя застукают, и придется рассыпаться в объяснениях.
– Ты прав, – уныло выдавила Олимпия. – Не знаю, как тебя и благодарить…
Альберт прижал палец к ее губам, чтобы она замолчала.
Растроганно чмокнув его в щеку, Олимпия зашагала по песку, держа туфли в руках. Сейчас она шла прочь от моря, в сторону города, бурно отмечающего начало лета. Весь мир веселился, перед ней же маячила лишь бесплодная пустыня.
Дойдя до асфальтовой дороги, Олимпия ускорила шаг, направляясь к метро. Она и не догадывалась, что эта ночь для нее еще не закончилась.
2. Любовный атлас
В почтовом ящике ее ждала посылка – выступающий уголок сразу притягивал взгляд. Смутная тоска, которая гнала Олимпию домой, моментально развеялась, когда она увидела пакет в янтарном свете фонаря над входной дверью.
Прежде чем достать его, Олимпия поспешила выглянуть на улицу и посмотреть по сторонам в надежде, что оставивший посылку человек не успел далеко уйти.
Во-первых, она отметила немалый вес подарка. Во-вторых, она в любом уголке земного шара узнала бы почерк, которым были выведены ее имя и адрес. Поэтому она еще раз оглянулась, по спине побежали мурашки.
Такими же мелкими и изящными, слегка наклонными буквами были написаны задания в ее дневнике, когда она болела и не ходила в школу. Или пожелания хорошего дня на стикерах, которые она каждое утро находила на коробке с хлопьями. Или же заметки на полях в конспектах по математике, если она не понимала новый материал.
– Папа… – тихонько прошептала Олимпия, словно боясь, что произнесенное громким голосом желание никогда не сбудется.
Она задержала дыхание и, не выпуская из рук пакет, переступила порог квартиры-дуплекса [5] в престижном барселонском районе Эшампле. Повесив ключи на крючок в прихожей, девушка разулась и поднялась наверх, в свою комнату, стараясь не наступить на третью ступеньку, которая всегда громко скрипела.
Олимпия прокралась по коридору, освещая себе путь экраном телефона. Отдаленное бормотание заставило ее задержаться перед полуоткрытой дверью в родительскую спальню.
5
Квартира-дуплекс – двухэтажная квартира с отдельным входом.
Сердце зачастило, и Олимпии показалось, будто в комнате есть кто-то еще. Она вошла, мать была одна – лежала, свернувшись клубочком, и мерцание телевизора выхватывало из темноты ее разметавшиеся по подушке черные волосы. Олимпия прижала пакет к груди и горько вздохнула.
Она отодвинула
Добравшись до своей комнаты, Олимпия закрыла дверь и присела на кровать. Пакет она по-прежнему не выпускала из рук, словно не зная, что с ним делать; затем осторожно развязала бечевку и сняла толстую оберточную бумагу.
Внутри оказалась книга. Огромная старинная книга с золотым тиснением на кожаном переплете. Казалось, ей больше подходило место в какой-нибудь монастырской библиотеке, чем в руках восемнадцатилетней девушки. Настоящая инкунабула [6] , пахнущая стариной и древними легендами.
6
Инкунабула – книги, изданные в Европе в первые годы книгопечатания (с середины до конца XV века).
К ней прилагалось письмо.
Моя дорогая Олимпия!
С днем рождения! Знаю, что не существует слов, способных заменить крепкие объятия, – и я должен был бы тебя обнять в день твоего совершеннолетия! Но я хочу, чтобы ты знала: я тебя не забываю. Ни на миг. Ни тебя, ни твою маму. Куда бы ни заносили меня морские ветра, вы всегда рядом со мной. Я скучаю по вам и ощущаю ваше присутствие в каждом новом созвездии на небе, в каждом порыве ветра и каждой волне на своем пути.
Поэтому, хотя сам пока не могу вернуться домой, я решил отправить тебе эту необычную книгу; она попалась мне в одной антикварной лавке на острове Идра [7] .
Это единственный в мире подобный атлас. Хозяин лавки уверял, что он некогда принадлежал лорду Байрону: поэт окончил свои дни в Греции во время Войны за независимость.
В этом атласе ты не найдешь ни географических карт, ни сведений о флоре, фауне или политике; но в нем запечатлена любовь – так, как до того никто и никогда не делал.
Согласно заметкам, которые в свое время оставил его владелец, – кто знает, может, действительно сам лорд Байрон! – существует пять видов любви в соответствии с пятью континентами, известными в ту эпоху. Где бы человек ни родился, его сердце связано с определенным континентом; оно бьется в поиске своей особой формы любви.
Вместе с атласом я отправляю это письмо и задаю вопрос: хватит ли тебе отваги узнать, куда стремится твое сердце?
Пусть тебе это трудно принять, но мое сердце стучит только ради вас.
Я люблю тебя.
Целую с бескрайней, как море, нежностью.
7
Идра – небольшой остров в Греции, расположен у юго-восточного побережья полуострова Пелопоннес.
Олимпия и не замечала, что плачет, пока крупная слеза не упала на последнюю строчку письма. Чернила расплылись по бумаге, напоминая абстрактную картину из тех, что рисовала ее мать.
Девушка утерла слезы и улыбнулась. Сколь необъяснимым ни казалось его бегство, какой бы ни была причина, внезапно она ощутила, что отец снова рядом.
Убрав письмо в ящик тумбочки, Олимпия взяла в руки атлас. Она бережно раскрыла его и погладила кончиками пальцев филигранные буквы на форзаце. Плотные пожелтевшие страницы, казалось, хранили вековые тайны. Неужели она действительно найдет здесь карту любви?