Пять красных футболок

Диброва Юлия

Позднее я узнала, что и центр, и кухня были открыты всегда ограничено по времени. Если центр открывался в семь утра и закрывался в восемь вечера, то кухню Игнату не лень было то открывать, то закрывать и в итоге работала столовая «окнами» по полтора часа утром, днем и вечером. Только в воскресенье кухня открывалась на полный день. Никогда я не понимала правил, которые придумал Игнат, такой режим мне казался ущемлением прав, Игнат же объяснял ограничения как то, что вносило дисциплину в «семью». Пожалуй, с этим я могла

согласиться, а вот его размышления на тему того, что такое расписание повышало общую грамотность жителей центра, мне были не ясны и даже смешны. «При чем тут грамотность?», – недоумевала я и даже не сразу переварила смысл его дальнейших слов. Как могло быть связано употребление пищи со способностями мозга к развитию? Игнат объяснил: «Послушай, ты сможешь вспомнить хотя бы один урок в школе, когда бы учитель разрешил принимать пищу ученикам прямо на занятии? Нет, человек либо обучается, либо идет в столовую. А в университете? Прилежные студенты сидят, слушают или записывают, а чем заняты лодыри? Жуют потихоньку сушки, пряники или чипсы с усилителями вкуса. Чем, как думаешь, вторые заполняют свои головы: знаниями или сушками? Вот и здесь, лишенный возможности потреблять калории человек скорее отправится в гостиную к книжному шкафу, нежели пойдет тратить на еду деньги, которые откладывал, чтобы наконец съехать отсюда».

Понять образ мышления Игната мне еще предстояло в будущем, а пока я сидела в кресле и слушала выступающих на собрании. Первой начала говорить Надя, она держалась уверенно и вместе с тем говорила довольно кротко. Девушка рассказала, что попала сюда, потому что родители ее умерли, а родственники не хотели знаться. До недавнего времени она работала швеей в одном из городских ателье. Надя два года работала прекрасно и получала достойную оплату за свой труд, но все изменилось, когда хозяйка фирмы взяла новую сотрудницу и попала, по словам Нади, под влияние «подлой выскочки». Та умела ловко манипулировать «старшей» и уверила ту, что Надя воровала из кассы деньги. В итоге многочисленных споров и перепалок новенькая осталась работать в ателье, а Надю выставили за дверь, не выдав даже расчет. Надежда рассказала, что только благодаря знакомству с Беллой ей удалось не остаться на улице и обосноваться в реацентре. Глядя на Надю, я чувствовала, что она что-то не договаривала, хотя и не могла объяснить толком что именно, возможно, во мне проснулось недоверие к людям, а может, я просто не привыкла к общению с такого типа людьми. Нужно отметить, что эта женщина потом всячески помогала мне адаптироваться к новому месту, уступала очередь в душ, делилась сладостями, советовала, какие книги в библиотеке достойны чтения, а какие не рекомендует использовать даже в качестве подставки для кружки с чаем. Надя улыбалась, когда видела меня и благодаря этому я чувствовала поддержку, в которой нуждалась. Остальные члены семьи не умели как

она, казалось, они совсем забыли, как поднимать уголки губ, ходили с задумчивым видом, будто играли в игру «Несмеяна». Я узнала, что в прошлом Игнат работал психотерапевтом и около пяти лет посвятил этой профессии. Он принимал клиентов здесь, в реабилитационном центре, правда, тогда это был еще обыкновенный жилой дом. Работа с людьми и специфика деятельности раз и навсегда научила Игната держать язык за зубами и никогда никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать то, что он узнавал за закрытыми дверями. Точно так же он предостерегал и нас на общих собраниях, чтобы лишнего мы о себе не рассказывали. Возможно, поэтому Надя мне казалась скрытной, да и не только она, все остальные тоже, я смотрела на соседей и кожей ощущала, что в них сокрыто гораздо больше, чем можно увидеть.

Вторым говорящим был Миха. Он кряхтел голосом, но энергичность сквозила через каждое движение его тела, поэтому я была очень удивлена, узнав что он готовился встретить седьмой десяток. Старик сухо приветствовал меня и назвался Михаилом, правда добавил, что гораздо ближе ему имя Миха, так его звали с подростковых лет и на другое уже в этой жизни отзываться не собирается. Миха рассказал, что давно бы уехал отсюда и прочь из города, но задержался из-за единственного друга, пса Командора, который недавно получил травму. Говоря об этом, он снова кинул в меня несколько неодобрительных взглядов и тихо добавил: «Люди никогда не думают о последствиях своих поступков. Суки, повредили псине лапу и удрали. А мне теперь придется прозябать в городе, потому что потратил последние рубли на друга. Я не мог по-другому! Им с рук сошло… А мы пропадаем…». Я хотела спросить как получилось так, что Командор повредил лапу, неужели кто-то сделал это намеренно, но Игнат перевел разговор на другую тему и обратился к следующему сидящему. Денис, светловолосый мужчина, говорил быстро, но речь его была ясной, слов он не жевал, хотя и выражался очень эмоционально. Мужчина активно жестикулировал и постоянно переводил взгляд с одного слушателя на другого. Несмотря на эксцентричную манеру вести разговор он показался мне хорошим оратором, так как умел обращаться ко всем сразу, переводя взгляд от слушателя к слушателя, но при этом умел создать иллюзию тет-а-тет общения, намеренно задерживая чуть-чуть взгляд на ком-то из присутствующих. Дэн крепко сжимал кулаки, когда рассказывал историю о том, как его предал бывший партнер по бизнесу. «Тупые выходки и измены девушек – ничто, по сравнению с тем, как поступил этот отрубок! – сердился Денис, – Оставил без денег, загадил репутацию и чуть не упрятал в «кукушку». У меня было все: статус, социалка, деваха с третьим.., – он показал себе на грудь, – А теперь? Курьер средней категории, мля! Ну, ничего… Ничего…».

Конец ознакомительного фрагмента.