Пять лет на площади (1989-1993 гг.)
Шрифт:
Стоявший тут же парнишка лет 16-17 — в каске, бронежилете и с палкой в руках, тоже недавно вернувшийся из Останкино — храбрился и пытался уверить остальных, что все будет нормально и скоро подойдут воинские части, поддерживающие ВС. Другие баррикадники были настроены не столь оптимистично. Тут же крутились два пацана 8-9 лет («Гавроши перестройки»). Кто-то поинтересовался, чьи они и почему в такой поздний час находятся здесь, в таком опасном месте. Пацаны огрызнулись и убежали в противоположный угол двора.
Недалеко от забора нового американского посольства в Девятинском переулке молодые защитники ДС, стоявшие здесь в передовом пикете, беседовали с русским оператором итальянской телекомпании. Тот, рассказывая о событиях в Останкино, очевидцем которых он был, утверждал, что спецназовцы,
В начале первого ночи из 20-го подъезда вышли четыре женщины в голубой униформе (с красными крестами на одежде), с чемоданчиками «скорой помощи» в руках и направились в сторону Девятинского переулка. Остановив одну из них, баррикадники поинтересовались, много ли раненых привезли из Останкино. Та, чуть не плача, молча кивнула головой. Минут через пятнадцать со стороны Девятинского переулка к «въездным воротам» подъехал бортовой ЗИЛ-131. В кузове, понурив головы, сидели молодые ополченцы. Их спросили: «Как там?» Они молча махнули рукой. У них поинтересовались, привезли ли они раненых, и один из парней кивнул головой. Проехав «ворота», машина остановилась напротив 20-го подъезда. (По оценкам участников событий в Останкино, общее число собравшихся там сторонников ВС и случайных наблюдателей составило 5-6 тыс. человек).
На улицах, прилегающих к Дому Советов — на Садовом кольце, в районе набережной и Калининского моста, в Девятинском переулке, а также со стороны Пресни -ни милиционеров, ни омоновцев не было видно. Только у американского посольства дежурили обычные постовые. Движение транспорта на Садовом кольце к этому времени уже восстановили.
К часу ночи на территории вокруг здания Верховного Совета и на прилегающих к нему улицах осталось не более 2 тыс. защитников.
4 октября (понедельник)
Этот день, как и накануне, выдался ясным и теплым — около 15 градусов. Попасть на Красную Пресню рано утром не удалось, так как ближе к 7-00 поезда перестали останавливаться на станции «Баррикадная», проезжая ее на небольшой скорости. Из окна вагона удалось разглядеть, как милиционеры поворачивают обратно пассажиров, направлявшихся с кольцевой линии на выход в город через станцию «Баррикадная». Все это означало, что наверху произошло что-то серьезное. Пришлось ехать до «Пушкинской».
На Пушкинской площади стояла непривычная тишина, поскольку движение транспорта по Тверской улице и Бульварному кольцу было перекрыто. Поперек Тверской улицы — от магазина «Армения» к сгоревшему зданию ВТО — протянулась мощная, под три метра в высоту, баррикада. На глаз было заметно, что в отличие от баррикад у ДС эта баррикада сооружалась отнюдь не из подручных средств. Видимо, прошедшей ночью сюда в централизованном порядке, на машинах доставлялись прутья арматуры, трубы, бетонные блоки и прочий строительный материал. Над баррикадой возвышался «власовский» флаг.
Между Пушкинской площадью и Моссоветом стояли еще несколько баррикад, но пожиже: у «Елисеевского» магазина, у магазина «Хрусталь» и возле Моссовета. Баррикады виднелись у Исторического музея, а также в переулках, выходящих на Тверскую. В это время дем.добровольцам выдавали завтрак: батоны хлеба, колбасу, термосы с чаем (кофе). Возле магазина «Хрусталь» двое хасидов оживленно беседовали с завтракавшими демороссами, оттуда периодически доносился громкий смех.
В 7-25 при подходе к Моссовету вдруг откуда-то сзади раздалась плотная автоматная и пулеметная стрельба, а спустя короткое время забухали пушки БМП. Стреляли вроде бы совсем близко, чуть ли не на Тверском бульваре или на Пушкинской площади, и поэтому все находившиеся на Тверской улице встрепенулись, но оказалось, что это начался штурм Дома Советов (по прямой до него примерно 2 километра). Новость о начале штурма прокричал один из добровольцев, слушавший радиостанцию «Эхо Москвы». Через пару минут эту же новость сообщил с балкона Моссовета кто-то из лидеров «демократов», вызвав восторг у большинства собравшихся на Тверской площади. Послышались возгласы: «Так и надо, этим красно-коричневым!», «Дави фашистов!», «Армия с нами!». В это время у Моссовета находилось около 7 тыс.
Стрельба усиливалась, все чаше слышались выстрелы очередями из крупнокалиберных пулеметов. В Леонтьевском переулке, не доходя примерно 60 метров до здания ТАСС, была устроена баррикада, через которую в сторону Большой Никитской никого не пропускали. Дежурившие там демороссы говорили, что в здании ТАСС засели «баркашовцы» и сейчас их выбивают оттуда армейские подразделения.
Пришлось возвращаться и выходить дворами сначала на Большую Никитскую, а затем на Воздвиженку. Редкие прохожие прислушивались к стрельбе и качали головами. Возле нового здания Министерства обороны стояли БТРы и БМП. Длинная колонна таких же боевых машин перекрывала проходы к ДС на Садовом кольце. Над зданием мэрии поднимался черный дым.
На работе по срочному требованию дирекции пришлось готовить данные о результатах последнего опроса (от 24 сентября) об отношении работников к противостоянию ВС и исполнительной власти. Примерно через час после передачи данных в дирекцию оттуда последовала команда провести повторный опрос.
Почти весь день опрашивали и обрабатывали полученную информацию. На этот раз в поддержку исполнительной власти высказался 31% опрошенных (24 сентября было 40%); в поддержку ВС — 6% (было 20%); считали, что не правы ни те, ни другие — 39% (было 28%); затруднились в выборе позиции — 24% (было 12%). К этому следует добавить, что днем в некоторых подразделениях прошли полу-стихийные рабочие собрания, на которых принимались резолюции в поддержку исполнительной власти. В августе 1991 года ничего подобного не наблюдалось.
После работы, когда уже стало известно и о танковом расстреле ДС, и о начавшемся в нем пожаре, и об аресте, как их называли в СМИ, «лидеров мятежников», попасть на «Баррикадную» вновь не удалось. На этот раз поезд проследовал без остановки две станции — «Баррикадную» и «Улицу 1905 года» (на обеих станциях не было ни одного пассажира). На платформе станции «Улица 1905 года» за колоннами, расположенными ближе к тоннелям, прятались автоматчики в камуфляжной форме (всего 8 человек). Они, видимо, ожидали появления ополченцев, которые могли уйти из ДС по подземным коммуникациям.
Пришлось выходить на Пушкинской площади, где в 18-10 со стороны пл.Восстания все еще доносилась стрельба, но не такая плотная, как утром. На улице, будто бы ничего серьезного и не произошло, шла обычная торгашеская возня. Лишь немногие реагировали на стрельбу и как-то комментировали события, в основном одобряя штурм «Белого дома». По Садовому кольцу в районе Спиридоновки носились лишь машины «скорой помощи», сверкая мигалками и подвывая сиренами. Они мотались туда-сюда, как челноки — от «Белого дома» в сторону, скорее всего, института Склифософского и обратно.
На проезжей части Кольца (ближе к пл.Восстания) стояли три БТРа, из которых периодически велась стрельба газовыми шашками в сторону людей, направлявшихся к пл.Восстания. Туда не пропускали. Все пространство Кольца на отрезке от Планетария до Малой Бронной пропахло газом, от него слезились глаза и першило в горле. По тротуарам носились стайки подростков, провоцировавшие военных на стрельбу газовыми шашками.
Примерно в 19-00 стрельба в районе ДС прекратилась, но «скорые» все также методично носились по Кольцу. К 19-30 на Маяковке стихийно собрались группы коммуно-патриотов (не более 200 человек). Они громко и чуть ли не матом костерили российских офицеров и генералов, которые пошли на расстрел безоружных людей или промолчали, глядя на эту кровавую бойню. Нелестные эпитеты звучали также в адрес офицеров — слушателей Военно-политической Академии, расположенной рядом с Маяковкой, которые, отводя взгляды от толпы, торопливо проходили к метро. За двадцать минут мимо собравшихся прошли примерно тридцать офицеров, но лишь один из них -майор ВВС — подошел к возмущенным людям и солидаризировался с ними.