Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
Гость не смутился.
– Я жрец, мне не впервые видеть дочь владыки. Но прежде я видел ту, другую. Твое присутствие наполняет меня другими силами, и твое присутствие больше мне приятно. Потому сегодня стану лучше исполнять свой долг.
– Ты что, чиновник?
– Нет, я жрец.
– А говоришь, как чиновник.
Он снова почтительно жестикулировал.
– Ненужно, оставь свои телодвижения. Ты пришел или уходишь?
– Ухожу, госпожа.
– Иди.
Жрец исчез в дверях.
– Он мне тоже не нравится, - услышала Эл голос Браззавиля.
– Новый день, - приветствовала Эл.
–
– Я нашла его. Я его видела. Он жив, Браззавиль.
– Эл забыла о жреце, вспомнив о сыне Браззавиля.
– Тебе не тяжело в этом наряде?
– спросил Браззавиль.
– Нет, я его не чувствую. Совсем.
– Он необыкновенно тебя украшает.
– Теперь я не скажу, что не умею носить роскошных нарядов, - рассмеялась Эл.
– Мне кажется, или ты поняла их назначение.
– Немного, - подмигнула Эл.
– Тебе интересен жрец, но спросить ты не смеешь, - заметил Браззавиль.
– Еще как интересен. Он, можно сказать, тут беспрепятственно разгуливает и пользуется дверьми.
– Он из мира, где вы не были. Там такое искусство известно. У него особые отношения с владыкой.
– Он такой не один. Я знавала жреца, у которого тоже были особые отношения.
– Любой житель миров может обратиться напрямую, если узнает великого или самого владыку под обликом смертного.
– Любой?
– Любой. Тебе нужно быть внимательной к тому, что ты видишь на скале. Осторожно относись к тем, кто распознает твое присутствие. Если ты видишь их, означает, что и они могут ощущать тебя.
– Взаимодействие сил.
– Да. Поэтому отойди подальше от дверей.
– Ты пришел, чтобы…
– Искушение может быть велико, особенно после этого утра. Возвышенные чувства хороши в своем роде.
– Ты подумал, что я уйду.
– Да, я так подумал. У меня есть для вас кое-что.
Браззавиль неизвестно откуда добыл красный мешочек на цепочке.
– Мой…
– Тихо. Ваш. Если владыка до сих пор не спрашивал о нем, то я счел возможным вернуть его.
– Я считала, что потеряла его в драке.
– Один из ваших соперников сорвал его. Терять такие вещи неосмотрительно. Жрец принес его и передал мне.
Эл была готова взять мешочек в руку.
– Нет. Постой. Положи его к мечу.
– Вам нужно носить его при себе. Всегда. Он может быть для вас единственной защитой.
Эл забрала у Браззавиля свой медальон и набросила цепь на шею.
– Странно. До сегодняшнего дня я даже не вспоминала о нем. Почему?
– Многое ли в вашей памяти связано с этой вещью.
– Я хранила его как память, и знаю о его свойствах со слов старика, что был тут в плену. Это его подарок.
– Давно он ваш?
– С детства. Я признаться не придавала ему большого значения.
Браззавиль улыбнулся.
– Его даритель на это и рассчитывал. Если вы когда-нибудь будете беседовать, обязательно узнайте у него, какую цель он преследовал.
Эл кивнула, и они молча пошли по белой дорожке в направлении дворца.
Эл проводила много времени на скале, а подъем на башню ей так и не дался. Она бросалась штурмовать эту загадочную высоту,
От визитов на скалу она стала терять ощущение себя, наблюдения за жизнью миров увлекали ее так, что она едва успевала на свои церемонии. По прошествии времени Эл заметила, что ни разу не видела картин принадлежавших, хоть намеком к миру четвертому. Браззавиль не удовлетворил любопытства исследовательницы, а спрашивать у владыки Эл не решилась. Он не жаловал ее вниманием. Лоролан сообщил, что даже Кикха избегал общения с обитателями закрытого мира, что будто бы они довольно сильны, чтобы справиться с силой великого, что Эл лично пришлось убедиться в их способностях, поэтому разговоры о них излишни. Проникнуть к ним можно только под руководством отца. Эл проявила беспокойство на счет Фьюлы, которая должна была пересечь границу довольно давно. Лоролан ответил колкими замечаниями на счет такого участия Эл в судьбе сестры. Тем разговор и завершился.
Эл прервала на время посещения скалы, но видения не оставили ее. Во время сна она часто видела обитателей мира третьего.
Потом наступил период одиночества. Выходы на балкон больше не причиняли неудобств. Общения с Милиндой Эл избегала. А Лоролан, занятый новыми заботами, не стремился нарушать ее одиночество. Эл не тревожила без нужды Браззавиля, наведываясь в его дом только по его зову. Их беседы были задушевными. Слуга с особым интересом слушал ее рассказы о прошлой жизни, о Земле, о ее беспокойном детстве. Он не высказывал никаких мнений по поводу ее приключений и злоключений. Участливо кивал, но на его лице не отражалось ни радости, ни грусти, только интерес. Сам он крайне редко делился своими воспоминаниями. Эл не покидало ощущение, что он так скуп в беседах, потому что старается не сказать лишнего, словно знает нечто, что она знать не должна.
К счастью личный опыт Эл подсказывал, что не следует узнавать то, чему время не пришло. Частые упоминания владыкой этого правила убедили девушку строго его соблюдать.
Браззавиль видел ее новую перемену. Эл стала представлять собой некое подобие местной правительницы. Ее увлечение мирами говорило о том, что любопытство переросло в участие. Он все чаще слышал от замечания на счет форм правления и уклада жизни, то сетования на религиозные культы. Он слышал суждения весьма зрелые.
Было еще одно обстоятельство, которое он подметил. Она терялась в этом мире, он временами переставал ощущать ее присутствие. Она освоила мгновенные перемещения, что сделало ее неуловимой для него. В чем он искренне сознался.
– Позовите меня. Я буду рядом, - ответила она так, словно говорила о шалости, о незначительном событии.
Браззавиль же с некоторой грустью констатировал, что ее раскрывающиеся способности, все больше отдаляют ее от окружающих. Скоро она станет воспринимать силы, которые свойственны владыке и уйдет на уровень, который ему, слуге, недоступен.
Так прошло еще время.
В дом возвратилась Милинда, безучастная, не разговорчивая, погруженная в себя. Печаль по сыну убила в ней желание жить в происходящем. Он окружил ее заботой, но Милинда принимала его ухаживания как должное, а не как приятное.