Пять рассказов о Гэллегере
Шрифт:
— Ну, дела… — бормотнул конструктор. — В кои-то веки мне понадобилось мое подсознание, а оно не желает показываться. Черт возьми, как же отсюда выбраться?
Выхода не было. Комната не имела окон, а дверь была заперта намертво. Гэллегер направился к груде старой мебели. Диван. Коробка с бумагой. Подушки. Свернутый ковер. Мусор.
Он нашел кусок провода, пачку слюды и еще пару мелочей, а когда сложил все вместе, образовалось нечто, похожее на пистолет или миксер. Выглядело это довольно жутковато, словно
Затем Гэллегер вернулся к стулу и сел, всей силой воли заставляя себя протрезветь. Дело шло неважно. Когда вновь послышались шаги, в голове у него все еще шумело.
Дверь открылась, вошел Блэзер. Гэллегер едва успел спрятать свое изобретение под стол.
— Ты уже вернулся? Я думал, это Макс.
— Он скоро придет, — пообещал Блэзер. — Как ты себя чувствуешь?
— В голове шумит. Я бы еще выпил. Та бутылка уже кончилась. — Он действительно прикончил ее, вылив остатки в какую-то дыру.
Блэзер запер дверь и подошел. Гэллегер встал, потерял равновесие и споткнулся. Гангстер заколебался, а Гэллегер вытащил свой пистолет-миксер и поднес к глазам, глядя сквозь ствол на лицо Блэзера.
Бандит потянулся за пистолетом, однако жуткое устройство, которое Гэллегер направил на него, не давало ему покоя, и он остановился, размышляя, что бы это могло быть. В следующую секунду он все же решил действовать, но тут Гэллегер, пренебрегая правилами честного поединка, пнул противника в пах. Когда Блэзер согнулся пополам, Гэллегер воспользовался этим, бросился на него и повалил на пол яростными ударами всех четырех конечностей. Блэзер по-прежнему пытался достать свое оружие, но самый первый коварный удар здорово мешал ему.
Гэллегер все еще был слишком пьян, чтобы координировать свои движения, поэтому он просто взгромоздился на противника и принялся методично обрабатывать его солнечное сплетение. Тактика себя оправдала. Через некоторое время ему удалось вырвать у Блэзера пистолет и треснуть рукояткой по гангстерскому кумполу.
На этом все и кончилось.
Гэллегер встал, разглядывая свое изобретение и гадая, чем же это могло быть по мнению Блэзера. Вероятно, генератором лучей смерти. Он слабо усмехнулся. В кармане бандита он нашел ключ, открыл дверь и спустился по лестнице. Пока все шло неплохо.
Слава изобретателя имела свои положительные стороны. По крайней мере, удалось отвлечь внимание Блэзера от фактического положения вещей.
И что теперь?
Дом оказался заброшенным четырехэтажным строением возле бани. Гэллегер выбрался через окно и удрал со всех ног. Вскоре он уже сидел в аэротакси, которое мчалось в сторону окраины. Тяжело дыша, он включил воздушный фильтр и пустил холодный ветерок, чтобы охладить вспотевшее лицо. Высоко на черном осеннем небе появилась полная луна. Сквозь окошко в полу видны были светлые полосы
Смит. Толстячок Смит. Каким-то образом он связан с «Любыми Заданиями». Гэллегер заплатил пилоту и из осторожности высадился на крыше дома в районе Уайт-Вэй. Найдя кабину видеофона, он связался со своей лабораторией. На экране появился робот.
— Нарцисс…
— Джо, — поправил робот. — Ты снова надрался. Когда ты протрезвеешь?
— Заткнись и слушай. Что произошло за это время?
— Не так уж много.
— Эти бандиты приходили еще раз?
— Нет, — сказал Нарцисс, — но приходили двое полицейских. Помнишь повестку в суд? Ты должен был явиться в пять часов.
Повестка… Ах, да: Делл Хоппер, тысяча кредитов.
— Они ждут?
— Нет, я сказал им, что ты принял снотворное.
— Зачем?
— Чтобы они тут не крутились. Теперь ты можешь вернуться домой, но будь осторожен.
— В чем дело?
— Это твои проблемы, — ответил Нарцисс. — Купи себе накладную бороду. Я свое дело сделал.
— Хорошо, — сказал Гэллегер. — Свари мне черный кофе, да побольше. Звонил еще кто-нибудь?
— Из Вашингтона. Какой-то командор космической полиции. Он не представился.
— Космической полиции? Они тоже меня ищут? Чего ему было нужно?
— Тебя, — сказал робот. — До свидания. Ты не дал мне допеть песенку.
— Свари кофе, — напомнил Гэллегер вслед тающему изображению.
Он вышел из кабины и постоял немного, размышляя и глядя на небоскребы Манхеттена, испещренные неправильными узорами освещенных окон: прямоугольных, круглых, овальных, полукруглых и даже звездчатых.
Звонок из Вашингтона.
Хоппер усиливает нажим.
Макс Кафф и его мальчики.
Толстячок Смит.
Наиболее обещающим казался Смит. Гэллегер еще раз вошел в кабину и набрал номер «Любых Заданий».
— Извините, но мы уже закончили.
— Это очень важно, — настаивал Гэллегер. — Мне нужна информация. Я должен связаться с человеком…
— Мне очень жаль…
— С-М-И-Т, — произнес по буквам Гэллегер. — Вы просто проверьте по списку, хорошо? Или вы хотите, чтобы я перерезал себе горло у вас на глазах?
Он начал рыться в кармане.
— Может, вы позвоните завтра…
— Завтра будет слишком поздно. Очень прошу вас, поищите, пожалуйста.
— Мне очень жаль…
— Я акционер «Любых Заданий»! — рявкнул Гэллегер. — Предупреждаю вас!..
— А… вообще-то это не принято, но… Говорите, Смит? Минуточку. Как его имя?
— Этого я не знаю. Найдите мне всех Смитов.
Девушка исчезла и вновь появилась с картотечным ящиком, снабженным надписью «СМИТ».
— Ого, — сказала она, просматривая карточки, — здесь несколько сотен Смитов.
Гэллегер застонал.