Пять звезд для древней расы
Шрифт:
Глава 2-2
Сколько ее помню, Альбинка всегда была самой серьезной и ответственной из нас. А ещё постоянно кого-то лечила: котов, голубей, дворовых собак и прочую беспризорную живность. Порой в тайном подвальном лазарете она выхаживала сразу несколько питомцев. Почти сразу все мы стали называть ее уважительно – Пилюля, иногда прибавляя отчество – Пилюля Сергеевна. Впрочем, сейчас Альбина проходила ординатуру в одной из весьма престижных клиник, и даже коллеги с большим опытом уважали ее за знания и врачебную интуицию.
Только
– Так, Фея, вещи в багажник, крылья на переднее сиденье и поехали! – приказала Пилюля, ныряя за руль своего любимого кроссовера. – Нам ещё остальных мушкетёров собирать! – нетерпеливо напомнили мне.
– Динка уже трижды звонила, предлагала возродить традицию с похищением невесты и взять твою квартиру штурмом.
– Не нужно! – нервно хихикнула я, представив эту картинку.
Динку Соколову мы называли «Гайка», и в том, что наш чудо-механик сумеет за минуту вскрыть замок на входной двери я не сомневалась.
Бедовую и бойкую Динку знала с детства. Сколько её помнила, она всегда предпочитала дедовский гараж всем клубам и тусовкам, часто пропадая там со своим двоюродным братом и пытаясь реанимировать трофейный немецкий мотоцикл времён войны. Была у нее тяга – копаться в неисправных приборах, слоняться по блошиным рынкам в поисках нужных деталек. И, надо отдать Динке должное, вещи, которые наша подруга бралась починить, потом работали долго и исправно.
С годами её страсть к технике лишь усилилась и к ней добавилась любовь к скорости. Днём Гайка работала водителем такси, а ночами гоняла с байкерами и подрабатывала механиком, воскрешая, как заправский некромант, даже самые безнадёжные механизмы.
Её мы забирали первой и, увидев стоящую у парковки стройную фигурку в широких джинсах и небрежно наброшенной гоночной куртке, я не сдержала улыбки. Гайка никогда не следила за модой, одевала первые попавшиеся вещи, но всегда умудрялась выглядеть очень стильно и пользовалась сумасшедшей популярностью у противоположного пола.
– О! Приехали-таки, - вместо приветствия объявила Динка, ныряя на заднее сидение.
– Я уже решила, что тебя Димка в заложницы взял и не отпускает.
Глава 2-3
От воспоминаний о ночных уговорах щёки вспыхнули. Жених действительно всячески убеждал меня остаться. Качественно так убеждал, с толком и знанием дела. Если бы всё зависело только от меня, точно бы капитулировала. Но остальные мушкетёры были настроены более решительно, и я знала, не выйду добровольно, меня вытянут из квартиры и запихнут в машину как есть – в одной футболке, в обнимку с подушкой, одеялом и связанным капитаном Громовым вместо любимой мягкой игрушки.
Позади запиликал мобильник, похоже пунктуальная Варька не выдержала и решила уточнить, где нас носит.
– Фея у нас. Хвоста нет. Едем за вами, - заговорщически отчиталась Динка. – Встречаемся, где и договаривались через пять минут!
Фея – это я. Кличка ко мне прилипла после школьного спектакля о золушке, где я исполняла роль феи-крестной и позорно растянулась на сцене, споткнувшись о муляж тыквы, прямо на словах: «Принц просто упадет при виде такой красоты». Вспоминать об этом не любила, но против прозвища ничего не имела – привыкла
Поэтому Динкину идею провести девичник на озере Светлояр восприняла на «ура». Останков великого хана там точно не было, зато ходили слухи о покоящемся на его дне граде Китеже.
В подобное я тоже не верила, но очень хотела осмотреть расположенный у берегов озера бревенчатый храм, собранный без единого гвоздя, и редчайшие иконы. Место по одним только фотографиям поражало невероятной, первозданной энергетикой и мне не терпелось поскорее увидеть всё лично.
А наш главный романтик и мечтатель Машка Полежаева хотела купить там свечу и трижды обойти с ней озеро. О странном ритуале она вычитала в интернете и верила, что он поможет ей исполнить заветное желание – похудеть и найти любовь всей жизни. Лично я считала, что худеть ей совершенно ни к чему, потому что легкая полнота очень шла Полежаевой, делая ее похожей на аппетитную, сдобную, румяную булочку.
Не знаю, как насчёт любви, но если приехать на озеро, остаться на всё лето и каждое утро бегать вокруг да еще по три раза, то похудеть можно и без свечи. Правда, Машке мы это говорить не стали и дружно поддержали её идею. Даже согласились пройтись со свечами вместе с ней и подгадали первую ночевку на полную луну и звездопад Персеид, чтобы уж наверняка!
И не важно, что кроме Маши никто из нас не верил в сверхъестественное. Но если ей это нужно, будем бегать по лесу хоть до рассвета.
Ей ведь тоже с самого начала было с нами непросто. Нежная домашняя девочка, очень мягкая, чуть полноватая, с белой кожей, на которой тут же проступал синяк от любого прикосновения, немного неуклюжая, но бесконечно добрая. Такие не дерутся, а ходят в пышных розовых платьях с кучей оборок, говорят тихо и стараются не ввязываться в неприятности.
Глава 2-4
В начальной школе и Машка пыталась взывать к нашей совести, говорила о гуманности и любви к ближнему, а когда оказывалась в меньшинстве, тяжело вздыхала, упрямо трясла непослушными рыжеватыми кудряшками и шла лупить вражеских мальчишек школьным ранцем. Ее мы гордо именовали «наш пирожок» за мягкость, сдобность и не только. Был у Полежаевой несомненный талант – она готовила, как богиня. Машка была способна пожарить самые обычные гренки из ржаного хлеба так, что они казались пирожными из лучшей кондитерской. Дай ей волю, она бы и суп из топора сварила. Сейчас Машка вела популярный кулинарный канал и модные курсы для домохозяек, но оставалась все тем же бесконечно добрым и отзывчивым пирожком.
Она и Варвара Громова - последний член нашей мушкетёрской банды, ждали нас за поворотом.
С Варькой - Димкиной сестрой мы познакомились недавно, во время подготовки к свадьбе. Собранная, деловая, очень дисциплинированная и до педантичности аккуратная Громова понравилась нам всем и сразу. Как и брат, она делала уверенные шаги в карьере военного, и первая принимала бой. Грудью шла на стилистов, организаторов свадеб, администраторов банкетных залов и держала под контролем все или почти все. Мы с гордостью и трепетом прозвали ее «стойкий оловянный солдатик», по мере сближения сократив до чуть банального, но так подходящего Громовой - «солдат».