Пятая авеню, дом один
Шрифт:
Прочитав ее, сидя корточках, Пол Райс прозрел. Все просто! Он опрокинулся на ковер, обдумывая, как распорядиться полученной информацией. Варианты плодились в его мозгу с необыкновенной скоростью. Пока Сэнди, обвиненный в приобретении краденой драгоценности, будет выпутываться из этой непростой ситуации, ему будет не до увольнения Пола. А Пол пойдет дальше: свалив Сэнди, усядется на его место. Фонд окажется в его распоряжении, Сэнди же, заработавшему судимость, будет запрещено заниматься биржевой торговлей. Он, Пол, все приберет к рукам! Только так можно обеспечить себе полную
Он захватил с собой газету и отправился в интернет-кафе на Астор-Плейс. Порывшись в Сети, он нашел все, что хотел, и зарегистрировал электронный адрес на имя Крейга Акио. Потом сочинил письмо о том, что он, Крейг Акио, видел крест в доме Сэнди Брюэра. Это письмо Пол отправил тому журналисту, который написал материал в The New York Times. По привычке он перечитал свой текст, остался доволен и нажал кнопку «Отправить».
Шагая по суетному даже в выходной день Бродвею, Пол впервые за несколько дней чувствовал себя спокойно. Входя в дом номер один, он с ухмылкой подумал, что в век информационных технологий никто ни от чего не застрахован. Никто, кроме него, – по крайней мере пока.
Глава 17
Билли Личфилду апрель принес не только весенние ливни, но и изнуряющую зубную боль. Отвратительная по года усугублялась хождениями к зубному врачу, и этому не было видно конца. К стоматологу его погнало превращение тупой боли в боль совершенно невыносимую. Рентген показал, что у него не в порядке сразу два корня. Требовалась немедленная операция. Он замучился ходить к врачу, устал от новокаина, антибиотиков, кашеобразной пищи. Для облегчения боли он глотал викодин.
– Не понимаю! – ныл Билли в кресле дантиста. – У меня за всю жизнь не было кариеса!
Конечно, Билли немного преувеличивал, однако он действительно привык гордиться своими белыми, ровными зубами, а все стоматологические проблемы сводились только к скобам, которые он носил в детстве два года.
Дантист пожал плечами:
– Привыкайте, с возрастом от этого никуда не денешься. Ухудшается обмен веществ, и первыми реагируют зубы.
Это привело Билли в еще более угнетенное состояние – он налег на прозак. Личфилд никогда не был рабом своего организма, и этот новый опыт он находил не только унизительным, но и способным перечеркнуть все его жизненные достижения. Правы философы: все рано или поздно кончается разложением и смертью, которая уравнивает всех.
Однажды, приходя в себя после очередного несправедливого обращения с его челюстью (ему удалили зуб и вкрутили на его место стальной винт, и теперь следовало дожидаться, пока в лаборатории изготовят искусственный зуб), он вздрогнул, услышав стук в дверь.
В коридоре стоял незнакомец в синем костюме от Ralph Lauren. Не дав Билли опомниться, он показал ему свой жетон.
– Инспектор Фрэнк Сабатини, – представился он. – Можно войти?
– Конечно... – Билли был так потрясен, что не мог возражать. Ведя детектива в гостиную, он вдруг спохватился, что принимает его в халате, и представил, как в наручниках бредет в камеру в этом же шелковом клетчатом облачении...
Инспектор открыл ноутбук.
– Вы Билли
Билли думал соврать, но решил, что так будет лишь хуже.
– Да, это я. В чем дело, офицер? Кто-то умер?
– Детектив, а не офицер, – поправил его Фрэнк Сабатини. – Я очень стремился к этому чину, и мне нравится, как он звучит.
– Понимаю вас, – сказал Билли и, желая оправдаться за халат, добавил: – Я, видите ли, отлеживаюсь после визита к стоматологу.
– Сочувствую! Я сам терпеть не могу лечить зубы. – Детектив Сабатини был само радушие. Билли решил, что арестом, пожалуй, пока что не пахнет.
– Не возражаете, если я переоденусь? – спросил он.
– Пожалуйста, я подожду.
Билли ушел в спальню и прикрыл дверь. У него сильно дрожали руки, и потребовалось некоторое время, чтобы сменить халат на вельветовые брюки и шерстяной джемпер. Потом он принял в ванной таблетку викодина и две таблетки ксанакса. Если его ждала тюрьма, он хотел туда отправиться как можно более спокойным.
Вернувшись в гостиную, Личфилд застал детектива за разглядыванием его фотографий.
– Вы знакомы со многими важными людьми, – сказал Сабатини уважительно.
– Да, – кивнул Билли, – я живу в Нью-Йорке давно, уже сорок лет. Успел приобрести друзей.
Детектив кивнул и перешел к делу:
– Вы продаете предметы искусства?
– Это не совсем так. Иногда свожу людей с продавцами, но сам не торгую.
– Вы знаете Сэнди и Конни Брюэр?
– Да, – тихо сознался Билли.
– Кажется, это вы помогали им составлять коллекцию?
– Было дело, – согласился Билли. – Но коллекция уже тогда была почти полной.
– Вам известно о каких-нибудь их недавних приобретениях? Может быть, без участия посредников?
– М-м... – замялся Билли. – Что значит «недавних»?
– Скажем, за последний год.
– Они ездили на ярмарку искусств в Майами. Могли купить там картину. Я же говорю, они уже почти составили свою коллекцию. Я сейчас работаю, причем напряженно, с другой клиенткой.
– С кем, позвольте спросить?
Билли проглотил слюну.
– С Аннализой Райс.
Детектив записал имя и подчеркнул его.
– Спасибо, мистер Личфилд, – сказал он, протягивая Билли визитную карточку. – Если узнаете еще что-нибудь про коллекцию Брюэров, прошу вас со мной связаться.
– Разумеется! – просиял Билли. – Это все? – спросил он, помолчав.
– В каком смысле? – спросил детектив, уже шедший к двери.
– У Брюэров неприятности? Такие приятные люди!
– Еще какие неприятности! – ответил детектив. – Не теряйте мою карточку. Возможно, скоро мы снова к вам обратимся. Всего хорошего, мистер Личфилд!
– И вам всего хорошего, детектив.
Билли запер дверь и рухнул на диван. Потом вскочил, кинулся к окну, осторожно посмотрел в щелку между занавесками на Пятую авеню. В голове у него вертелись всевозможные сценарии вроде тех, по которым снимают дешевые криминальные телесериалы. Ушел ли детектив? Что именно ему известно? Не сидит ли он теперь в какой-нибудь неприметной машине, готовясь следить за Билли? Не появится ли за ним «хвост»?