Пятая авеню
Шрифт:
Дайана смотрела на него с улыбкой, сжимая его руку в своей. Она была сильной женщиной – это ему было известно, – за это он уважал ее, хотя и не любил. Она была хорошим юристом, да и человеком она была неплохим. Но когда он дошел с ней до самого конца, его интересовало, как она себя поведет дальше.
Дайана встала.
– Я хочу кое-что показать тебе, – сказала она, включая свет.
Эрик заморгал, а когда его глаза привыкли к свету, он увидел множество цветов. Палата была в полном смысле слова забита букетами. Дайана вынула розу из вазы, в которой она стояла, и Эрик вопросительно посмотрел на нее.
– Множество
– Кто принес?.. – его слабый голос был едва различим, губы едва двигались. – Ты собирала карточки?
– Ну а как же, – успокоила его Дайана. – Все они в ящике. Но большинство от Луиса Райана. Он и сам приходил не меньше полудюжины раз. Он очень переживает за тебя.
Подойдя к кровати Эрика, она пристально посмотрела на него.
– Учитывая их отношения с Джорджем, для меня стало большой новостью, что вы с Райаном такие друзья.
Не меньшей новостью это было и для Эрика.
Дайана уже собиралась домой, когда столкнулась в дверях с врачом.
Это был мужчина средних лет, чьи черные глаза почти не выделялись на сильно загорелом лице, а волосы преждевременно поседели. Доктор, которого звали Роберт Хатчинс, взял в руки прикроватный лист, показывающий течение болезни Эрика и сделанные медицинские назначения. Внимательно прочитав его, он сообщил:
– У вас сломана нога, два треснутых ребра, множественные порезы и кровоподтеки. А в остальном ваше здоровье в превосходном состоянии.
Эрик попробовал сесть на кровати, но не смог. Он попытался прочистить горло, но, к его удивлению, и это оказалось ему не под силу. Перед этим ему дали чашку горячего чая с медом с хорошей дозой демерола [25] , поэтому сейчас говорить ему было чуть полегче.
– А когда я смогу выйти отсюда?
– Это зависит от вас.
25
Демерол – синтетический опиоид, широко используемый в медицине как обезболивающее средство.
– Тогда мне надо начинать укладываться.
– Возможно, мне следовало бы ответить на ваш вопрос иначе, – сказал Хатчинс. – Вы выйдете отсюда, как только ваше тело позволит вам это сделать. Те, кто на вас напал, хорошо знали свою работу. Ваша нога была сломана в трех местах. Я думаю, они хотели сделать так, чтобы вы никогда больше не смогли ходить.
Внезапно у Эрика прорезалась способность говорить.
– А я смогу?
Перед тем, как ответить, доктор слегка поколебался.
– Сможете, – сказал он. – Но пройдет некоторое время, пока вы сможете избавиться от хромоты. Вам били по ноге бейсбольной битой, результатом чего стал раздробленный перелом бедра, вызвавший повреждение мышц и нервов. Как вам известно, мы сделали вам операцию. У вас в ноге установлен стальной штифт.
Откинув простыню, доктор сдавил большой палец на ноге пациента. Глядя на его лицо, врач ждал, как на это отреагирует Эрик. Никакой
Врач сдавил большой палец сильнее; подождав несколько секунд, впился в него ногтями. Ничего.
– Попробуйте пошевелить большим пальцем ноги.
Эрик чуть приподнял голову. Его загипсованная нога была поднята кверху. Пальцы были немного темнее кровоподтеков на лице Лианы. Их вид напугал его.
– Не волнуйтесь, – успокоил его Хатчинс. – Некоторое изменение цвета – вполне нормальное явление. Через неделю ваши пальцы будут выглядеть намного лучше. Но старайтесь шевелить ими.
Когда очередная попытка закончилась неудачей, Эрик ткнулся головой в подушку и прошипел полушепотом:
– Я убью эту суку.
– Простите.
– Не обращайте внимания, – успокоил он врача и снова стал пытаться шевелить пальцами, но из этого ничего не вышло. Несмотря на все его старания, пальцы так и остались неподвижны.
– Все нормально, Эрик, – подбодрил его врач. – Давайте, давайте. Шевелите пальцами.
– Я же шевелю.
Хатчинс посмотрел на него. На лице Эрика он ясно увидел страх, едва прикрытый злобой.
Не сказав ни слова, врач прикрыл его ноги простыней.
– Что из того вечера осталось у вас в памяти?
Все.
– Ничего.
– У вас есть предположения, кто мог сделать это?
Я точно знаю, чьих рук это дело.
– Нет, – ответил он.
– Когда вы пришли в себя, мы должны были вызвать полицейских. Они дожидаются в коридоре. Им надо допросить вас, но если вы чувствуете, что еще слабы для этого, просто скажите мне, и они уйдут.
– Я, конечно, поговорю с ними, – сказал Эрик. – Но, может быть, позже? Сейчас я хотел бы снова поспать. К тому же я сомневаюсь, что беседа со мной даст им хоть что-то.
«Я сам позабочусь об этой сучке…»
– Ну а как вы вообще себя чувствуете?
– Ну а как, по-вашему, я должен себя чувствовать? У меня же адские боли.
Он наблюдал, как Хатчинс, набрав в шприц лекарство, ввел его в контейнер внутривенной капельницы.
– Спите, – проговорил врач. – Это поможет. – Он бросил пустой шприц в мусорный контейнер и похлопал Эрика по плечу. – У вас все закончится благополучно, – ободряюще произнес он. – Но я не должен скрывать от вас правду. Худшее еще впереди. Пройдет не один месяц, прежде чем вы сможете полностью владеть ногой, но в ваших силах приблизить это далекое пока время, если будете в полную силу заниматься собственной реабилитацией. А сейчас я хочу, чтобы вы как можно больше отдыхали. Силы вам скоро понадобятся.
Он проснулся в полночь.
Дождь кончился, небо очистилось, и луна смотрела в палату через окно напротив его кровати.
Он смотрел на свою загипсованную ногу. В серебряном свете луны отекшие пальцы казались черными. Он попытался пошевелить ими, но не смог. Сделал еще одну попытку, прикладывая максимум усилий. Пальцы оставались неподвижны.
Эрик закрыл глаза и стал молить Бога, молить Бога так, как не молил Его многие годы. Он обещал Господу такое, чего ни один человек не в силах выполнить, и все время держал глаза открытыми. Он пытался, но так и не смог пошевелить пальцами. Они как будто перестали быть частью его тела. Он сомневался в том, что когда-нибудь вновь сможет ходить.