Пятая Космическая
Шрифт:
На этом шоу и закончилось. Офицеров вернули на «Альфу», где они были встречены восторженными воплями личного состава, а отнятое при аресте оружие им вернул лично Овчаренко. Поскольку начало контрнаступления на Ганимед было назначено на тринадцать часов следующего дня – ровно через сутки, офицеры не стали отмечать свое освобождение, а занялись подготовкой подразделений к новому походу. Идти в первом эшелоне атакующих войск Пятой бригаде было привычно, и офицеры знали, что тщательная подготовка имеет в этом деле огромное значение.
– В общем-то, ничего нового, – усмехнулся Гордеев, когда генерал Овчаренко вызвал его в свой кабинет в секторе «А-3» и за рюмкой коньяка
– Вы лучшие. – Овчаренко отсалютовал бокалом. – Ты меня знаешь, Иван Иванович, я этого дела так не оставлю. Все вам вернут: и погоны, и награды, и получку, да еще с двойными боевыми. Дюссон висит на волоске, вот и беснуется. Президент хочет спихнуть на него Лидию, а маршал переводит стрелки дальше, по команде.
– По команде, это на вас, – заметил Гордеев. – Получается, что я под раздачей не совсем по воле маршала?
– Поговори еще. – Овчаренко усмехнулся. – Даже любому цивильному пню ясно, что десант не вооружается стратегическими ракетами. Маршал хочет подставить командующего КВСН Богарти, но у того в Стокгольме имеется серьезная поддержка за уши. За ним стоят те, кому очень не нравится нынешняя «русско-японская» армия. Земная Европа страшно боится, что с помощью армии, в которой западных европейцев меньшинство, рано или поздно столица Федерации переедет в Москву. Чтобы договориться с «русофобами» и выкупить у них своего рода «лицензию на отстрел» Богарти, маршал Дюссон должен предложить им достойную плату. А платить ему нечем, кроме ответных услуг вроде подрыва авторитета «евроазиатской колонны» в войсках. Вот тут-то целая бригада «русских дезертиров» будет очень кстати.
– У меня Вяземский, как в воду глядел.
– Это мне надо было в воду заглянуть, да и увести вас в общем строю.
– И бросить ребят погибать?
– Они все равно погибнут, – жестко парировал Овчаренко.
– Да ну вас. – Гордеев махнул рукой.
– Нечего на командира махать. – Генерал смягчил интонации. – Лучше слушай политинформацию дальше, пригодится.
– Весь внимание. – Гордеев подставил бокал, и генерал долил коньяка.
– Кроме «русофобов» в Стокгольмском Дворце Наций имеется и другая партия – «промарсианская». Ее не волнует будущее армии, да и всей Федерации. Она желает одного: свалить Френо.
– Нормальное желание.
– Не совсем. Они потому и называют себя «промарсианами», что хотят объединения с Альянсом. Поражения, короче, желают.
– Американцы?
– В основном. Думаю, они приложили немало усилий, чтобы двинуть Френо с катушек и заставить его с перепугу врезать по Лидии. Получается, на каком-то отрезке времени их интересы обязательно совпадут с интересами «русофобов» и Дюссона. А политическим интересам только дай совпасть, ты же понимаешь, такое начнется... Вот и гляди, какая картина вырисовывается: президент сошел с ума, в армии развал и дезертирство, от затянувшейся войны экономика трещит по швам. Что нужно? Твердая рука и добрая воля. Известный рецепт. Не только русские испокон веков мечтают о сильном и справедливом царе. Это общечеловеческое заблуждение.
– Политика – хуже войны. – Гордеев покачал головой. – Дрянное дело.
– Зато прибыльное. – Овчаренко налил еще коньяка. – И мы в этом деле всего лишь разменные монеты. Когда Дюссон решит, что пора действовать, он припомнит сегодняшний трибунал, раздует дело и выменяет у «русофобов» Богарти, который, будто якорь, потянет за собой президента, что выгодно «промарсианам», поскольку маршал займет его место и заключит мир с Марсом. То есть в понимании общественности Дюссон остановит войну, а вместе с ней остановит
– Так точно. Мы его оборотный капитал. Но тогда нас надо беречь, а он бросает в прорыв. Нелогично.
– Все логично. Для Генштаба Пятая бригада это не люди, а штатное расписание. Покрошат марсиане вас, кадровики наберут новых, а название оставят. И клеймо тоже. Только новые не будут такими воображалами, как ты и твои князья, поскольку не в курсе дела: не горели на Лидии, о подводных течениях в Генштабе не ведают, армию вредными идеями не заражают. Пушечным мясом будут. Понимаешь?
– Да понимаю я все. – Гордеев поморщился. – Только покрошить нас не так-то просто.
– Ты же видел, что творится. Сколько «беркутов» с Ганимеда вывез?
– Человек сорок.
– А была дивизия! И я бы не сказал, что самая слабая или неумелая. Не будь Дюссон скотиной, я бы даже пожелал ему удачи. Пора все это дело остановить. Потому что эта Пятая Космическая слишком уж круто развернулась, Иван Иванович. Слишком. Это уже не на интерес война, а на уничтожение. Выкосим друг друга подчистую, Ваня, ой, выкосим!
– И что вы предлагаете?
– Ничего пока. Да и вообще, что я могу предложить? Ты сам знаешь, что делать. Ты думаешь, для чего я тут политинформацию устроил? Чтобы сориентировать тебя и твоих дворян. Я знаю, что ты уже лет пять воду мутишь, твое «Возрождение» – реальная сила. Скажу по секрету: и в Стокгольме, и в Генштабе есть люди, которые рассматривают тебя в качестве опоры, а может быть, и главной движущей силы «позитивных перемен», как сами они выражаются. Очень влиятельные люди. Чуешь, к чему клоню? Ганимед для Дюссона – предлог и пауза для перегруппировки. Пока мы будем заняты, он подготовит почву, соберет в Стокгольме своих сторонников и под фиктивным предлогом скинет Френо.
– Каким образом? Огюст – не подарок, конечно, но мы же не гражданские, мы понимаем, что Дюссон еще хуже. И потом, Френо – Верховный Главнокомандующий. Вряд ли войска пойдут за маршалом. Только если... – Гордеев осекся. – Нет, это уже коньяк действует.
– Говори, говори. – Овчаренко снова усмехнулся. – «Только если...» – что?
– Если Френо снова отдаст приказ поднять «Марки», ему точно не жить, но ведь он не совсем чокнутый! – А кто сказал, что этот приказ отдаст именно он? Почему его не может отдать кто-то еще, но из кабинета Френо? Например, тот, кому президент полностью доверяет, не подозревая, что это доверенное лицо плетет заговор.
– Дюссон? – Гордеев залпом допил коньяк. – Черт! И что нам делать? Не ходить к Ганимеду?
– Тебе так дорог Френо?
– Нет, но ведь если Дюссон предатель, он сдаст марсианам всю Федерацию!
– А ты хочешь пирровой победы? – Овчаренко прищурился, внимательно изучая реакцию Гордеева. – Может, лучше худой мир, чем добрая ссора?
– Только не с Дюссоном и марсианами в Стокгольмском дворце! Мы уйдем к Ганимеду, но уйдем все и не будем помогать маршалу. Хочет устроить переворот, пусть берет дворец силами штабных офицеров. Уж я постараюсь, чтобы на фронте работы хватило всем, и на призыв маршала не смогли прилететь ни русские, ни «французские». Я устрою на Ганимеде такие танцы, что мало не покажется никому. И пусть будут еще потери. Худой мир нам не нужен. Нам нужен настоящий мир, «толстый» и прочный, а он возможен, если Федерация и Альянс – как минимум! – вернутся в довоенные границы. Пирровой победы я не хочу, но и везти марсиан в рай на собственном горбу тоже не желаю! И никто в армии этого не захочет, гарантирую!