Пятая рота
Шрифт:
— У Кати, между прочим, Красная Звезда, — как бы между прочим заметил Золотой.
— А почему он — Катя? — удивился я несоответствию предмета и наименования.
— Он — таджик, — пояснил Женек, — подкладывая себе рыбу из банки, — и его настоящее имя ты до утра учить будешь. А сокращенно — Катя.
Аппетит у меня куда-то пропал и что еще хуже, все поняли — почему.
— Я в палатку, — я встал из-за стола, — сахар возьмите, кому сколько надо, остальное я в каптерку отнесу.
— Иди, — махнул Тихон, — без тебя справимся.
Я
Боже мой! Как давно я не ел домашнего!
— А-а, сахар, — не глядя на меня Гулин протянул руку, — давай сюда.
«Вот так: не увидеть за сахаром живого человека! Что-то не задался сегодня вечер».
Делать мне в каптерке было нечего, праздник жизни был не мой. В палатке я от нечего делать отыскал в столе книгу выдачи оружия. Обыкновенная восемнадцатилистовая школьная тетрадка. Спереди была наклеена белая бумажка: «Книга выдачи оружия второго взвода связи 2-го МСБ». На последней странице стояла полковая печать и было написано: «прошнуровано, пронумеровано, 36 страниц». Я открыл тетрадку. За шестой страницей сразу шла двадцать девятая, а записи выдачи оружия обрывались на восемьдесят четвертом году. С тех пор, видно, тетрадь использовали только для написания писем на родину. Ко мне подошел Шандура — тоже черпак. Батальонный писарь.
— Тебе стол не очень нужен? — подозрительно вежливо спросил он меня.
— Нет. А тебе?
— Мне — нужен. Мне нужно написать распорядок дня на следующую неделю.
В руках у него была большая «простыня» бумаги с пустым трафаретом Распорядка. Я уступил и вышел в курилку. Там уже сидел мой призыв. Кино сегодня крутить не будут, деды с черпаками засели в каптерке и пробудут там до отбоя. Духи были предоставлены самим себе. Я все еще никак не мог привыкнуть к тому, что можно вот так просто: сидеть и курить. Не по команде вместе со взводом, а тогда, когда у тебя есть свободное время.
Удивительно и непостижимо!
Нет, все-таки между Уставом и Дедовщиной я выбираю дедовщину. Пусть я пока еще только дух, но мне ужелучше и вольнее живется, чем в проклятой учебке, а вот стану черпаком…
И чего так не служить? Жратвы — от пуза, хлеба — валом, работой не изнуряют, все по силам.
— А что? Комбат — нормальный мужик? — ни с того, ни с сего спросил я.
— Комбат — красавец, — оценил Тихон.
— Комбат — мужик, — подтвердил Нурик.
— Пацаны, а помните, когда нас духи на сопке зажали, — оживился Женек, — Казалось уже, что все — писец! Их там тучи на нас пёрли. Помните, как комбат орал: «Пацаны! Не ссыте их, козлов!»? Ну сам поливал из автомата — будь здоров.
Женек, Тихон и Нурик стали перебивая друг друга вспоминать последнюю
«Вот ведь — мои ровесники. А уже повоевали, пока я в учебке машины разворачивал да круги по «орбите» наматывал. Они уже четыре месяца воюют. А я уже почти месяц как в Афгане, а еще ни одного живого духа не видел. Не считая полковых — мой призыв».
— Вас что? Вечерняя поверка не касается? — под масксеть зашел Полтава и прервал оживленные воспоминания духсостава, — марш строиться.
— Ты сиди, ты — в наряде, — остановил он меня.
Через пять минут второй взвод связи укладывался спать.
Слава Богу — не убили!
Ко мне под масксеть присел Кравцов:
— Значит так, — уверенно начал он, — у нас порядок во взводе такой: дух — под грибком, черпак в палатке. Если духу по нужде отлучиться надо — черпак подменяет. Деды дневальными не ходят. Ночью старослужащие спят. Черпак стоит первые два часа. Остальные шесть часов до подъема ваш призыв разбивает между собой. По полтора часа каждый стоит так, чтобы дежурный по полку видел дневального под нашим грибком. Вопросы?
Какие вопросы? Одни сплошные ответы. Старослужащие тащатся даже в наряде, духи — летают и обеспечивают. Что тут непонятного? Не мной поставлено, не мне и отменять.
— Вот ключи от каптерки, — Кравцов протянул мне кличи с брелоком в виде ногтегрызки, — может, ты ночью поесть захочешь или чай попить. Там сбоку, в шкафу, есть сухпаи. Тушенку и сахар не трогай, а кашу бери любую. Чай тоже в сухпаях найдешь. Вопросы?
Ну вот с этого надо было и начинать! Вот тебе, Андрюша, ключи от Горы Самоцветов и от Пещеры Али-Бабы. Ночь — твоя. Действуй.
— Ну, давай, дежурь. Только не спи. Через полчаса сходи на доклад к дежурному.
Я зашел в палатку вслед за Кравцовым. Все уже легли, негромко переговариваясь между собой перед сном. Свет был потушен, только лампочка дежурного освещения тускло горела в углу над столом. Впереди у меня было восемь часов ночного дежурства, которые нужно было чем-то занять, чтобы не заснуть. Я вытащил из тумбочки конверт и тетрадку:
«Нужно написать маме как я устроился».
Здравствуй, мама.
Ну вот, наконец и вернулся наш полк с операции и пришел мой взвод связи. Приняли меня хорошо. Коллектив хороший, дружный.
На этом я прервался, вспоминая события последних суток.
Их было много.
Как меня чуть не отколотили, узнав, откуда я родом. Знакомство со своим призывом. Косяк, которым меня встретили. Полтава, Кравцов, Гулин, Курин. Комбат и Михайлов. Получение автомата. Столкновение с Катей в столовой.
«Кстати, нужно почистить автоматы управления. Вот только пойду, доложу».
В очередь в кабинет дежурного по полку стояло четыре сержанта, среди них — Рыжий.
— Дежуришь? — улыбнулся он.