Пятая спица
Шрифт:
Дома Милада взялась сурово мерить комнату быстрыми шагами. Нащупав в кармане рисунок Рады из блокнота, она скомкала его и с силой бросила в стену. Он даже не долетел. Это распалило ее еще больше, и она принялась топтать его ногой.
Осознав, что именно она делает, Миладе стало стыдно. Она подняла листочек и бережно его расправила.
Немного постояв с ним в руках, посмотрела на шкаф и медленно, как в трансе, пошла к нему. Открыла деревянную дверцу и подняла с полки стопку тетрадей. Вытащила из-под них книгу и, совсем потеряв интерес к рисунку,
Опять стала ходить туда-сюда по комнате. Потом остановилась и рывком бросилась к той же дверце. Достала черную коробочку и положила рядом с книгой.
Ни на что не решилась и легла спать.
20 сентября 2024
Дорогу приходилось перебегать в неположенном месте. Именно приходилось. Что же, круг теперь обходить? Такое допускалось только перед тренировкой.
Толкаясь в легкой панике от сигнала машины, наконец-то добрались до тротуара.
Рада говорила на ходу, держа одной рукой блокнот, а второй показывая то на него, то в небо. Милада слушала.
Разговор начался еще на паре и до сих пор влачил безбедное существование. Он прошел и через споры, и через молчание, и тема все пыталась поменяться, но по этой дороге она сохранится до самого дома. Здесь взгляду зацепиться не за что.
Отрицательно мотая головой на доводы Рады, Милада рассуждала:
– Бездна, конечно. Как это, без дна? Есть забавный стих на эту тему:
С неба бережно ветер, ложью лаская, уводит
В таинство бездны без края снега кусочек.
Летят, доверяют, а что же? Разом убить всех сможет?
Ручки хрупкие не ломая, танцуют.
Танцующих много спускалось,
Но никто не увидел, что у бездны дно показалось.
Разом упали, разом сломались, разом убил их.
И не заметил, и не запомнил,
И убивал других уж.
Ладно, не забавный. Да и не на эту тему. Но как не спорить об этом? Все только то и делают, что спорят, а я всем и верю. Хотя даже глазам лучше не верить, потому что они мало что умеют. Как и уши. Но концовка жизненная. Хотя какая там жизнь, в космосе то.
– Про тихоходок слышала?
– Нет, слишком тихие.
– Не смешно.
– Да.
– Ты не про эту жизнь?
– Я и сама не знаю про какую. Хотя она то и лучше, на мой взгляд.
– Чем чья?
– Человека.
– Согласна. В человеке слишком много лишнего.
– И я о том же. О лишнем. Зачем оно? Из-за избыточности непременно возникает множество вопросов. Возникает и вопрос о причинности следствия возникновения множества вопросов из-за избыточности. И вот, возникновение вопроса о возникающих из-за избыточности вопросах, и есть сама избыточность.
– Но у глаз и ушей, так понимаю, дефицит?
– У них-то да, а я о другом.
– О чем?
– О том, что у
– Тебя?
– Ну да, меня.
– Например?
– Например: так получилось, что разум человека выдвигает сам себе жестокие требования на непостижимое, на беспрецедентное. Имея пределы времени, данные эволюцией, и степень понимания времени, данную эволюцией, дано ему и от нее же, желание осмыслить вневременное. Как так вышло, что вспышка знает до сих пор, что она вспышка в мире фонариков, если ей от этого тошно?
– Выдуманные эмоции хотят в жизнь. И скорее всего это случайность. Люди – это все еще процесс. Много кто писал об этом.
– Конечно, как есть те, кто мучаются невесть откуда взявшимися вопросами, так есть и те, кто мучаются невесть откуда взявшимися процессами, вызвавшими эти вопросы.
– Думаю это сопутствующее. Лучше просто почитать об этом.
– Лучше просто мучаться.
– Тебе лишь бы мучаться!
Девушки подошли к дому Рады и остановились у дерева во дворе. Милада подняла несколько сухих листьев и, глядя на играющих детей, стала растирать их между ладонями.
С детской площадки с громким звуком вылетел футбольный мяч. Он прокатился через весь двор и мягко ударился о широкие штанины Милады. Дети стали кричать, чтобы она бросила его обратно. Милада это проигнорировала и подруги зашли в подъезд.
Дома Рада, не сменив одежду, сразу же села за мольберт. Она долго смотрела на холст, прежде чем внести первые правки, а затем снова усердно всматривалась в изменения.
Милада, в это время, лежала с телефоном на кровати, зарывшись в нее с головой. За час они не перебросились ни словом.
Низкая зарядка заставила Миладу оторваться от соцсетей. Переворотив заправленную постель до неузнаваемости, она вдоволь потянулась и сообщила о голоде.
Нехотя оторвавшись от работы, Рада принесла стакан молока и тарелку с печеньем, а затем сразу же вернулась к холсту. Быстро выпив молоко, Милада предпочла подъему с кровати, давиться печеньем в сухомятку.
Глядя на одно из больших полотен Рады, она стала на автомате произносить мысли вслух. Рада была погружена в работу и лишь изредка лениво реагировала на ее рассуждения.
– Не могу понять, почему время – это не часы? Почему то, что вижу – это не все что есть? Почему я – это не точно? Не могу понять, почему ответ мой – это не правда?
– У меня тоже подобные вопросы, избыточные. Например, я не могу понять почему баскетбол – это не ракета?
Рада улыбалась.
– Я могу.
Милада не подала вида.
– Объяснишь?
– Я объясняла.
Настроение Милады совсем сменилось, умничать ей больше не хотелось.
Рада это заметила. Она отложила кисть в этюдник и хотела сесть рядом. Но Милада непредсказуемо бодро встала и начала что-то нервно перебирать в сумке. Раде стало совестно.