Пятая жена миллионера
Шрифт:
Мир окрасился в запах хвои. Он был таким знакомым и таким новым, таким приглушённо-доминантным, что все остальные запахи — близкой воды, прелых иголок и листвы, влажной земли, мокрого дерева — отступили на задний план. Ступив на террасу, я с наслаждением вдохнула полную грудь густого и чистого воздуха, улыбнулась самой себе и своей жизни. Боже, как хорошо!
Сбоку послышался цокот когтей — очень быстрый! Тяжёлое дыхание напугало. Я обернулась и успела заметить, как на меня несётся собака Баскервилей — огромный лохматый зверь с оскаленной пастью.
— А-а-а-а!
Мой
Кто-то ржал рядом — заливистым детским смехом, а кошмарный пёс дохнул жаркой пастью в лицо и принялся задорно вылизывать меня. Куда доставал! Особенно старательно он пытался вылизать уши. И уже напуганную меня это здорово оскорбило. Я мою уши, не надо их домывать!
— Фу, Филька, фу!
Чьи-то руки дёрнули собаку раз, другой, пёс заскулил и оставил меня в покое. Я выглянула из-за растопыренных пальцев и увидела симпатичного пацана в толстовке и измазанных землёй джинсах. На вид ему было лет десять, но он крепко держал собаку Баскервилей за ошейник. Ростом они были почти одинаковые, правда, пёс сидел, а мальчик стоял. Глянув на меня, он спросил, всё ещё икая от смеха:
— Испугались? Не бойтесь, он не кусается!
— Откуда ж мне знать, — пробормотала, поднимаясь. Отряхнулась, как смогла, и сердито спросила: — Это твоя собака?
— Не-е-е.
Он толкнул пса, и тот встал на ноги, отряхнулся всем телом и обиженно потрусил куда-то в лес. Мальчик солидно сказал:
— Стёпка, — и протянул мне руку. Я пожала маленькую, крепкую и грязную ладошку, ответила:
— Полина.
— Добро пожаловать в сказку.
— В смысле?
— Ну, усадьба так называется. «Сказка».
— А-а, я не знала.
— Так написано же над воротами, — он удивлённо посмотрел на меня яркими серыми глазами. Я смутилась:
— Мы вчера очень поздно приехали.
В разговоре наступила неловкая пауза, и я, памятуя о том, что у меня всегда отличные отношения с детьми, спросила:
— А ты почему не в школе?
— Так суббота ж, — Стёпка растянул рот в широкой улыбке. У него не хватало обоих верхних клыков, и улыбка получилась милой.
— А ты здесь с родителями?
— С папой.
— Не боишься один гулять?
— Я?! — изумился Стёпка, встав в позу. — Я никого не боюсь! Да и кого тут бояться? Посёлок охраняется, маньяков нет, а в парке здорово! У меня там такие тайные местечки есть — закачаешься!
— Так ты тут живёшь?
— Ага.
— Ну, пошли, покажешь мне тут всё.
— Чёйта я, — вдруг надулся мальчик. — Мне даже на кухню нельзя, водички попить, а тут вдруг «покажешь всё»!
— Почему нельзя? — насторожилась я. — Если твой папа сотрудник, значит, можно!
— Не, нельзя.
— Пошли, — я решительно направилась ко входной двери, остановилась и оглянулась на пацана, который всё так же топтался на террасе. — Пошли, говорю, что ещё за «нельзя» такие!
Стёпка, видимо,
— Почему вы его прогоняете? Он со мной. Чего ты хочешь, Стёп? Сока или молока?
— Сока, — пискнул мальчик и добавил тише: — С пирожными.
Я твёрдо сказала Варе, стараясь чётко выговаривать слова:
— Будьте добры, дайте нам стакан сока и несколько пирожных.
Женщина поколебалась, но потом пожала плечами и выставила на стол пакет апельсинового сока из холодильника и тарелочку пирожных, которые остались от меня. Я махнула рукой:
— Устраивайся, Степан, и приятного аппетита!
— Спасибо, — ответил он и безо всякого стеснения залез на стул, схватил пирожное и сунул его целиком в рот. А я воспользовалась тем, что Варя отвернулась к плите, и спросила его тихо:
— Она тебя недолюбливает?
— Ну, я однажды разбил какую-то очень ценную чашку… — неохотно признался Стёпка с набитым ртом. Бедный ребёнок! Из-за чашки! Фу такими быть! Ничего, я объясню руководству этого санатория, что нельзя детей ругать и не пускать из-за такой мелочи! И ещё про собак объясню! Мало ли у кого сердце слабое! А тут такие монстры на свободном выгуле…
Всё же Стёпка побаивался Варю, потому что слопал пирожные, выхлебал сок и спрыгнул со стула уже через две минуты:
— Ну, мне пора! Спасибо за угощение.
— Э, а показать всё? — напомнила я. Стёпка почесал в затылке и кивнул:
— Пошли, провожу вас до озера, а там уже сама, договорились?
— Лады, — я подняла руку ладонью вверх, и мальчик весело хлопнул по ней своей, скрепляя наш договор.
Лес был влажным и восхитительно пах хвоей. Корабельные сосны с почти гладкими стволами оказались вблизи шершавыми. Я гладила их, проходя мимо, и наслаждалась. Кажется, весь мир вокруг меня счастлив. А всё потому, что счастлива я. Пусть даже Андрей меня бросил до двух часов, ничего страшного. Он приедет, и мы будем вместе. В конце концов, у него работа такая — может сломаться всё что угодно, и не всегда можно решить это удалённо!
— А вон там у нас беседка, — прервал мои мысли Стёпка. — Там есть стол, можно посидеть. А ещё там родник. Но он закрыт на ключ.
— Почему? — удивилась я.
— А хрен его знает!
— Стёпа, нельзя так говорить, — строго сказала я. — Надо говорить: «Никто не знает».
— Ох, простите, — съязвил пацан. — Больше не буду. Мало мне папки, чтоб на мозги капать!
— Степан, это когда я это я успела накапать тебе на мозги? — рассмеялась от неожиданности.
— А, — он махнул рукой. — Вы все капаете на мозги бедному ребёнку.