Пятая женщина
Шрифт:
Лизу, казалось, его ответ не убедил. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела на Валландера.
— Все-таки я остаюсь при своем мнении. Почему бы нам не обратиться к судебному психиатру, который был здесь летом? По-моему, вы сами говорили, что он нам очень помог.
Валландер не отрицал, что Матс Экхольм помог им в расследовании. С его помощью они составили психологический портрет преступника. Но сейчас обращаться к нему Валландер считал преждевременным. Кроме того он вообще остерегался любых аналогий.
— Может и так, — с сомнением произнес он. — И все же, я думаю,
Лиза пристально посмотрела на него:
— Не боитесь повторения? Еще одной западни с кольями?
— Нет.
— А Ёста Рунфельдт? Он ведь тоже исчез?
Валландер почувствовал, что уже не так уверен в своей правоте. Но все-таки покачал головой. Нет, это не должно повториться. А может, он просто принял свое желание за уверенность.
Он не знал.
— Убийство Хольгера Эриксона потребовало от преступника серьезных приготовлений. На такое решаются лишь однажды. Да и то, если благоприятствуют обстоятельства. Есть достаточно глубокая канава. Мостки. И жертва, которая имеет обыкновение вечером или на рассвете покидать дом, чтобы полюбоваться на птиц. Поэтому, хотя я сам связал убийство в Лёдинге с исчезновением Ёсты Рунфельдта, я сделал это, скорее, чтобы перестраховаться. Раз уж мне доверили руководство расследованием, я не буду пренебрегать ни ремнем, ни подтяжками.
Лиза Хольгерсон в недоумении посмотрела на него. Где-то сзади хихикнула Анн-Бритт Хёглунд. Потом Лиза кивнула.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она. — И все же подумайте про Экхольма.
— Хорошо, — сказал Валландер. — Очень может быть, что вы правы. Но не сейчас. Выигрыш часто зависит от того, когда сделана ставка.
Лиза Хольгерсон кивнула и застегнула пальто.
— Вам нужно поспать, — сказала она. — Не задерживайтесь долго.
— Ремень и подтяжки, — повторила Анн-Бритт, когда они остались одни. — Это вы у Рюдберга научились?
Валландер не обиделся. Он только пожал плечами, продолжая собирать бумаги.
— Кое-что приходится придумывать самому, — сказал он. — Помнишь, как ты начинала у нас работать? Тогда ты сказала, что я многому могу тебя научить. Теперь ты изменила свое мнение?
Сидя на столе, Анн-Бритт разглядывала свои ногти. Она была бледной и усталой, и Валландер подумал, что она некрасива. Но умна и предана своей работе, а это в полиции встречается нечасто. Тут они с Валландером были похожи.
Валландер бросил бумаги на стол и сел.
— Как тебе вся эта история?
— Пугает, — ответила она.
— Чем?
— Жестокостью. Расчетом. Отсутствием мотива.
— Хольгер Эриксон был богат. Ни для кого не секрет, что он жестко вел дела. А значит, мог иметь врагов.
— Это не повод, чтобы распинать его на кольях.
— Ненависть ослепляет. Так же как зависть и ревность.
Она покачала головой.
— Когда я увидела его в канаве, я подумала, что это не просто убийство старика, это что-то более серьезное. Понятнее я не могу объяснить. Но чувствую это. И чувствую наверняка.
Усталость Валландера как рукой сняло. То, что она сказала, было очень важно. Она произнесла вслух то, о чем думал и он сам.
— Продолжай, — сказал он. — Что ты
— В общем, больше ничего. Человек мертв. И забыть его смерть невозможно. Да, его убили. Но меня беспокоит другое.
— Каждый убийца использует свой язык. Ты это имеешь в виду?
— Вроде того.
— По-твоему, он пытался нам о чем-то рассказать?
— Может быть.
«Шифр, — подумал Валландер, — который нам предстоит разгадать».
— Возможно, ты права, — произнес он.
Они помолчали. Потом Валландер встал и начал собирать бумаги. На глаза ему попался листок, исписанный чужим почерком.
— Это твое? — спросил он Анн-Бритт.
Она взглянула на листок.
— Почерк Сведберга.
Валландер попытался разобрать надписи, сделанные простым карандашом. Что-то про роддом. Про какую-то неизвестную женщину.
— Чушь какая-то! — пробурчал он. — Сведберг что, ждет ребенка? Он же не женат. Даже не встречается ни с кем.
Анн-Бритт взяла у него из рук бумагу и пробежала глазами текст.
— Похоже, кто-то сообщил, что некая женщина, переодевшись медсестрой, пробралась в роддом, — сказала она и вернула ему листок.
— Придется ей подождать, пока мы освободимся, — с грустью пошутил Валландер.
Хотел выбросить листок в корзину, но передумал. Решил завтра отдать его Сведбергу. Они попрощались в коридоре.
— Кто сейчас с твоими детьми? — спросил он. — Муж приехал?
— Он в Мали, — ответила Анн-Бритт.
Валландер не знал, где находится Мали. Но спрашивать не стал.
Шаги Анн-Бритт гулко отдавались в пустом коридоре. Валландер занес бумаги в кабинет и надел куртку. По дороге к выходу он остановился возле пульта дежурного — там сидел полицейский и читал газету.
— По поводу Лёдинге не звонили? — спросил он.
— Нет.
Валландер пошел к машине. Было ветрено. Валландер вдруг подумал, что так и не знает, кто присматривает за детьми Анн-Бритт. Он долго шарил по карманам в поисках ключей от машины. Наконец нашел и поехал домой. Но дома лег не сразу, долго сидел на диване, вспоминая события прошедшего дня. У него не выходили из головы слова, напоследок сказанные Анн-Бритт о том, что убийство Хольгера Эриксона — не просто убийство. Это нечто иное. Может ли убийство быть больше, чем убийство?
Лег Валландер почти в три часа. Засыпая, он твердо решил завтра позвонить отцу и Линде.
В шесть утра Валландер внезапно проснулся. Ему снился сон. Хольгер Эриксон был жив. Он стоял на мостках через канаву. Но тут доски обломились, и Валландер проснулся. Заставил себя встать. Хотел сварить кофе, но обнаружил, что кофе закончился. За окном опять шел дождь. Валландер нашел таблетки от головной боли и выпил сразу две, потом долго сидел у стола, обхватив голову руками.
В семь пятнадцать он уже был на работе. Налил себе по дороге в кабинет кружку кофе, вошел в комнату и сразу увидел нечто, не замеченное им накануне. Большую коробку на стуле возле окна. Лишь рассмотрев ее повнимательнее, он вспомнил извещение, найденное в доме Ёсты Рунфельдта. Значит, Эбба уже сходила на почту. Валландер снял куртку и принялся открывать посылку. Потом, наморщив лоб, долго разглядывал ее содержимое.