Пятьдесят девственниц
Шрифт:
— Знаешь, Денра, обычно я считаю, что нельзя выполнять ритуал, не загасив в себе похоть от созерцания нагого женского тела, — признался я. — Тут же никакой похоти не испытываю вовсе.
— Я тоже, — клацнув зубами признал Крикун. — Если ты можешь что-то сделать, то делай. Не можешь же, идем отсюда поскорей.
— Я бы считала последним негодяем любого из вас, кто испытал бы похоть, глядя на эту несчастную, — призналась Глазки. — Однако же, Гарл прав, если ты можешь облегчить ее страдания, попытайся.
73
Испустив
— О Великий из великих Инкуб, предстань передо мною в теле этой несчастной и немедленно дай ответ за свои зловредные действия.
Нагое тело сестры Эланы вдруг изогнуло будто приступом столбняка, глаза ее начали вылазить из орбит, на губах появилась пена.
— Как, жалкий подмастерье самодовольных тупиц, именующих себя магами? Мало того, что ты решился колдовать в монастыре, мало того, что совершенно наплевал на ритуал, так ты еще пытаешься вселить меня в тело занятое столь мерзкой тварью? Ну, так я ее тебе сейчас покажу и разбирайся с ней, как хочешь!
Тут живот Эланы еще больше выгнулся вверх и из него начала подниматься некая светящаяся субстанция с донельзя зубастой вытянутой мордой и длинными, беспрестанно извивающимися, будто плети, когтистыми руками.
Некоторое время жуткое создание пыталось вернуться вновь в покидаемое тело, но напор изнутри был, видимо, слишком силен. Оказавшись же полностью, вместе со своими изогнутыми, как у кузнечика, в обратную сторону, ногами оно круглыми, будто блюдца, глазами вдруг уставилось на мою рыжеволосую спутницу. Испуганно ойкнув, Денра поспешно скрылась за моим правым плечом.
Мерзкая прозрачная тварь, причмокнув зубастой пастью, вдруг потянула в сторону Глазок свою чрезмерно когтистую лапу.
— Фу! Пошла! Фу! — будто на собаку заорал я на это жуткое исчадие и стукнул посохом. Чудо ли — нет, но удар получился настоящим, и оно отскочила назад, хотя сама тварь выглядела прозрачной будто столб светящегося пара. Перепуганный Крикун метнул в нее подсвечник, но тот пролетел сквозь, не нанеся фантому никакого ущерба.
Так мы и скакали некоторое время: предо мной жуткое исчадие, пытавшееся дотянуться до Глазок; я — прыгая вправо влево и размахивая светящимся жезлом; где-то сзади Крикун и справа, за моим плечом, Глазки.
— С этим номером тебе стоит выступать на ярмарках, — пробормотали синие, как у покойника губы сестры Эланы. — Отличное представление!
— Мерзкий дух! — в очередной раз увернувшись от кинувшейся в ее сторону когтистой лапы ругнулась Глазки. — Она же решила добраться до меня!
— Этого мне совсем не хочется, — шевельнулись губы сестры Эланы и, вдруг, разом лязгнули, лопаясь, стальные браслеты на ее руках и ногах. Окровавленное тело юной монахини поднялось с ложа и уставилось на полупрозрачный демонический силуэт.
— Пошла вон! — произнес Инкуб, правая ладонь монахини поднялась и из нее ударил яркий луч голубого света. Адское создание тут же растаяло в воздухе, а сестра Элана вновь улеглась на
— Что это было? — переводя дыхание спросил я.
— Первая настоятельница сего монастыря, мой глупенький вызыватель, — ответствовал Инкуб. — Особа была необычайно целомудренна и вот, в святости своей, она решила, посредством мученичества, уподобиться Богам. А посему, посадила сама себя на кол и, умирая в неописуемых болях, пела псалмы и религиозные гимны. Что из всей этой церемонии получилось, ты только что видел: единственное, на что хватает жалкого ошметка ее души, так это терзать каждую монашку, которая приглянется нынешней настоятельнице.
— А как избавиться от этой?.. О, Боги, у меня даже слов не хватает! — не выдержав, вмешалась Быстрые Глазки.
— Очень просто, — бесстрастно шевельнулись губы сестры Эланы. — Пусть твой дружок, который, я надеюсь, когда-нибудь порвет то, что должно быть у тебя порвано, найдет ее тело и сожжет.
— Где найти нам тело? — поспешно спросил я, опасаясь, что если Глазки, или Крикун опять влезут не с тем вопросом, мы этого никогда не узнаем.
— В подвалах монастыря, глупый-глупый дурак, — ехидно ответствовал Инкуб, — в самой северной их части есть замурованная комната.
— Хоть ты сегодня беспрестанно меня оскорблял, — сердито сказал я, — но, все ж, таки, прими от меня благодарность и иди с миром, ибо ты помог доброму делу.
На лице сестры Эланы вдруг наступило некоторое умиротворение и мы явственно услышали ровное покойное дыхание спящей женщины.
— Нет, надо же, как я ошибся, — пришлось признать мне. — Я-то думал, что наш Инкуб — самый паскудный дух из всех существующих.
— Давай-таки признаем, что сегодня он был необычайно мил, — покачала головой Глазки. — Как вспомню эти тянущиеся ко мне руки…
— Поздний Рассвет, ты великий маг, — сказал Крикун. — Только занимайся ты, впредь, этой магией без нас. Выдержать такое, не замочив штаны, чрезвычайно трудно.
Выйдя из кельи, мы тут же отправились к матери-настоятельнице и я пересказал ей все то, что узнал от Инуба.
— Сестры, поднимайте всех! Больше огня! Возьмите поболее хворосту! Мы должны раз и навсегда избавиться от этого проклятия! — приказала она.
Тут же разом и выяснилось, что монахинь в монастыре гораздо больше, чем мне было представлено сначала, ибо настоятельница, прознав о моей, якобы, святой способности, приказала большинству из них сидеть по своим кельям.
Однако же, на это ни я, ни спутники мои внимания не обратили, ибо справиться с жутким демоническим созданием показалось нам гораздо важнее.
74
Темными мрачными подвалами монастыря, зайдя в самую северную их часть, искали мы замурованную комнату и, наконец, нашли. Немногими кирками и ломами, которые нашлись в сем, Богам угодном, заведении пробили мы стену. Зрелище, представшее нашему взору было настоль ужасно, что мать-настоятельница выпустила из рук фонарь.