Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
Шрифт:
В Вене мы пробыли с ним целый день, ожидая вечернего поезда; он уговорил меня ехать через Венецию, где его ожидала знакомая итальянка — артистка Каирской оперы. Я охотно согласился, чтобы воспользоваться удобным случаем повидать этот оригинальный город. В день нашего выезда, 18 мая, на улицах продавались экстренные телеграммы о несчастном побоище на Ходынском поле, где кормили народ после коронации, бывшей 14 мая.
Мы прибыли в Венецию 19 мая, рано утром. Выходя с вокзала, я был удивлен, не слыша городского шума, и, спустившись с его лестницы, мы тут же очутились на гранитной набережной канала с толпившимися на нем черными гондолами. Мы плыли по Canale Grande при тихом всплеске весла стоящего на корме гондольера, любуясь старинными дворцами отжившего свой славный век исторического города. По обе стороны канала спали в летаргическом
Мы наскоро позавтракали в своем отеле «La luna» и отправились на площадь Св. Марка посмотреть сборище традиционных голубей, разлетающихся при полуденной пушке. Обойдя колоннаду кругом этой площади, мы осмотрели храм Св. Марка византийского стиля и поднялись на «компанилу» (четырехугольную башню), откуда виден весь план Венеции с ее лагуной и частью моря на далеком горизонте. Обошли магазины, расположенные под колоннами Palazzo Reale, и здесь, в одном из кафе, мы пообедали под звуки городского оркестра. Каждый вечер на эту музыку собирается нарядная приезжая из разных стран публика.
На площади, заставленной столиками, публика лакомится мороженым, подаваемым из маленьких кафе, расположенных под той же колоннадой. Вечер мы окончили в театре, где давали оперу «Кармен». Следующий день мы осмотрели палаццо Дожей с его знаменитой картинною галереею и историческими подвалами, где томились политические узники, передававшиеся отсюда по перекинутому «мосту вздохов» в соседнюю венецианскую тюрьму. Нашим гидом была знакомая моего спутника итальянка, уроженка Венеции. После завтрака мы на пароходике отправились на остров «Lido» с его прекрасным морским пляжем и грандиозным отелем «Excelsior». Там же, на веранде, выходящей к морскому берегу, мы пообедали и вечером вернулись домой.
Третий день мы побродили по городу, делали покупки «некудышных вещей» и объехали по каналам, где расположены разные чем-либо примечательные исторические дворцы, между прочим, дворец мавра Отелло, и ночью мы разъехались в разные стороны. Воскресенский с дамой поехал на экспрессе через Рим и Неаполь в Александрию, а я на ночном пароходе — в Триест, куда я прибыл в 6 ч утра. Я невольно вспомнил, как 6 лет назад я ехал по этому же рейду на «Мономах» с тревожным предчувствием о предстоящей трудной службе на этом корабле; а теперь я ехал с полным спокойствием свободного туриста, имея в виду интересную задачу и ознакомление с местами исторической и стратегической важности. На пароходе Австрийского Ллойда я получил каюту 1 класса за 300 крон (франков) до Константинополя.
Легкий морской бриз приятно освежал пассажиров, расположившихся под тентом и любовавшихся игриво блестящею лазурью Адриатического моря. Пароход был не из самых новых, но он содержался чисто, и кормили нас прекрасно. На пути пассажиры скоро перезнакомились; здесь ехали немцы, австрийцы, несколько шведов и две гречанки. Публика скромная: тут были туристы, едущие посмотреть города ближнего Востока, с билетами международного «О-ва Кука» и несколько больных, ехавших на купальный сезон в окрестности Босфора. Я познакомился с пароходным врачом; он дал мне несколько полезных указаний о курортах на Принцевых островах, куда я будто бы стремился.
На второй день зашли в Бриндизи забрать итальянскую почту и их пассажиров; города я не видел, так как была уже ночь. С восходом солнца мы вошли на рейд о-ва Корфу. Пассажиры все высыпали наверх полюбоваться высокими берегами, покрытыми яркою растительностью. Уже подымался утренний туман, и сквозь него блестели на берегу окруженные тропическою зеленью красивые виллы, и меж них выделялся дворец императора Вильгельма «Achileion», ранее принадлежавший Елизавете Австрийской. Май был на исходе, и южное солнце уже чувствительно стало припекать собравшихся на палубе пассажиров. Послышался звонок к завтраку, и ресторатор угостил нас свежими фруктами, привезенными только что с берега. К вечеру пароход зашел в знакомый мне по «Мономаху» Патрас, где 6 лет назад мы высадили Наследника для обзора строившегося тогда Коринфского канала.
На утро мы заходили в Наварин,
Отсюда, вдоль по гребню холма, тянутся колонны, частью разрушенные — это остатки Пропилеев, и далее, у края холма, стоят развалины храма Аполлона с тонкой изящной колоннадой. Я объехал город. Город точно спал полуденным сном: при палящем зное ставни в домах были закрыты и на улицах пусто. Посмотрев на королевский дворец, я зашел в пустое кафе и в прохладной тени позавтракал. Мне объяснили, что летом все, кто только может, уезжают на морской берег в Фалеро. Рано утром мы вошли в Дарданеллы и остановились в Чанаке (Кале-Султание) — самом узком месте пролива, между двумя фортами; из амбразур этих фортов торчали большие орудия современного типа. С высокого пароходного мостика я их легко сосчитал. После формального осмотра документов пароход получил пропуск, прошел проливом и к вечеру вошел в Мраморное море. Здесь чарует особенная яркость звезд южного неба; ночь была тихая, теплая, и пассажиры долго не расходились по каютам, стараясь надышаться живительным воздухом Мраморного моря.
Утром рано пароход подходил к Царьграду. По левому берегу тянулись небольшие городки, селения, Сан-Стефано, кое-где мечети, минареты; наконец, открылся Стамбул с древним Византийским сералем у самого берега, в нем несколько небольших дворцов с гаремами, музеем и гробницами византийских императоров и турецких султанов. Дальше виднеются купола и башни мечетей самого Стамбула, и выше всех огромный купол Св. Софии.
Пароход повернул влево и вошел в Золотой Рог, отделяющий Стамбул от Галаты и Перы (европейская часть города). У таможенной пристани в Галате мы вышли на берег. Отсюда по фюникюлеру, проложенному в наклонном туннеле, я поднялся в Перу и взял номер в «Pera-palace». Было жарко и душно, улицы узкие, грязные, с целыми стаями бродячих собак, подбирающих мусор и всякие отбросы. Летом город обычно пустует. Все, кто только может, выезжают на дачи на берега Босфора. Вдоль всего пролива (около 17 миль) по обоим его берегам в богатой южной зелени расположены виллы, особняки и летние дворцы всех европейских посольств. Сообщение с городом на пароходах — «шеркетах». На главной улице Grand rue Рега, такой же узкой и кривой, толкотня уличных продавцов, выкрикивающих названия товаров. Генеральный консул Лаговский, встретив меня весьма приветливо и познакомив с семьею, прикомандировал ко мне драгомана посольства — пожилого турка Визирова (Визир-оглы) в качестве гида. С ним я в тот же вечер переехал на шеркете в Терапию (на берегу Босфора, рядом с Буюк-дере, где находится летний дворец нашего посольства) и там поселился в Summer palace на набережной Босфора.
Мы условились с Визировым после утреннего завтрака отправляться на экскурсии по берегам и окрестностям Босфора, чтобы ознакомиться с расположением фортов и числом орудий, затем исследовать берега и выбрать приглубые места, куда могли бы пристать транспорты с десантом; осмотреть Бейкосский холм и ближайший к нему берег, на который будут выгружать орудия «особого запаса»; наметить место, где должна быть поставлена живая изгородь из пустых пароходов. Наконец, измерить течение Босфора в некоторых важных для нашей «авантюры» точках. Эту программу мы с ним аккуратно выполняли: с утра я ходил для вида в купальню, стоявшую на берегу, у самого отеля, затем приезжал Визиров, и после завтрака мы, оба в турецких фесках, отправлялись на каюке через пролив на намеченный берег и затем гуляли пешком, делая по несколько верст. Каждый раз мы выбирали нашей целью осмотр одного форта; с ближайших холмов это нетрудно: обойдя с двух-трех сторон батарею, с биноклем легко сосчитать число орудий и даже разобрать их калибр.