Пятьдесят оттенков синего
Шрифт:
– Она очень стеснительная.
– Тогда выйди и не мешай нам болтать. Я хочу ее расспросить о некоторых особенностях Террии, как женщина женщину. Недавно изучила эту планету, и она напомнила мне дом.
– Что? Землю? Не смеши меня, – возмутился начальник.
– Что ты знаешь о Земле двадцать первого века? Ты тогда еще не родился.
Уотерстоун-старший рассмеялся и заметил:
– Ты все равно ее не переспоришь, и если не хочешь, чтобы мама позвонила Алене напрямую, лучше оставь их. Мне тоже позвольте откланяться, у меня совещание.
Попрощавшись, старший драг
– Что ж, ладно…
Кинув на меня взгляд, говорящий: «Не сболтни ничего лишнего, а то придушу», драг вышел. Дверь кабинета медленно закрылась. Я в панике смотрела на отрезавшую меня от Уотерстоуна преграду и готова была броситься вслед за ним.
– Алена?
Я растерянно взглянула на леди Уотерстоун, не зная, что делать и говорить.
– Расслабься, я тебя не съем.
– Оу! Как скажете, лед…
– О нет! Пожалуйста, зови меня Марией.
Я смотрела на землянку и видела, что она наблюдает за мной пристально, цепко, словно что-то ищет или пытается определить.
– Хорошо.
Голограмма изменилась, и вот уже рядом со мной в кресле сидит немного полноватая женщина в необычном закрытом платье, зауженном к коленям. Я напряженно ждала, когда она начнет разговор, ради которого выдворила сына из комнаты.
– Алена, я изучила информацию о Террии и самих террианах. Ваша звездная система и планета, на которой зародилась жизнь, очень мне напоминают Солнечную систему и Землю такими, какими они были много лет назад, когда я родилась. Конечно, ваша цивилизация уже сейчас очень развита, но вы шагнули еще не так далеко, как мои соотечественники. Если у меня появится больше свободного времени, я хочу побывать у вас в гостях, вспомнить молодость, так сказать.
– Мы будем рады принять вас, – пробормотала я.
– Понимаешь… Я хоть и землянка, но прибыла из прошлого. Тогда мир был совсем другим, более хаотичным, но и более родным… Ты интересовалась историей Союза?
Я покачала головой. Мне она была ни к чему.
– На планете моего мужа история перед вступлением в Союз была менее бурной, чем на Земле, – вздохнула Мария. – У нас в две тысячи сто девяносто пятом году началась война, после чего государств на Земле не осталось, а появился Земной союз. Одно государство, одна власть, железные законы по всей Солнечной системе. Очень похоже на Меррианскую систему, правда?
Я неопределенно пожала плечами, не понимая, к чему она ведет.
– Следом был открыт новый вид энергии – «сверхновая» – и земляне вышли за пределы Солнечной системы, отправившись изучать другие миры, искать другие ресурсы. Тогда-то мы и встретились с инопланетянами и присоединились к Галактическому союзу. Так земляне стали пятой космической расой гуманоидов. Мир сразу изменился: куча новых законов, другая экономика и уклад жизни. Мне до сих пор сложно смириться с некоторыми особенностями внеземных рас, при моей старой закалке. Например, с безумием драгов. Ведь если они до пятисот лет не найдут себе пару, то последствия могут быть очень плачевными.
Ну… на мой взгляд, у ее сына еще есть время в запасе. Лет эдак двести!
– Именно поэтому
Понять мать, переживающую за свое дитя, я могу. Но как можно беспокоиться за Уотерстоуна? Кто рискнет здоровьем его обидеть?
– Конечно…
– В чем-то я рада, что он решил перебраться на некоторое время в вашу систему. Брак в нашем обществе не особо популярен… Кроме драгов, семейный союз мало кто заключает. Заводят семьи только пятнадцать процентов, а самыми распространенными отношениями является ни к чему не обязывающий секс. Хотя это в основном касается лягов и землян, иногда чиви. Представители этих рас живут вместе с любовником, разбегаются, потом живут с другими, и так далее. Хотя и браки все-таки не редкость, как межрасовые, так и со своим полом. Нетрадиционная ориентация – норма, а дружба – это, скорее всего, секс между двумя гуманоидами. Но все это не касается драгов или эйфи. Для них брак закономерен.
О, только не это! Неужели она рассматривает меня…
Заметив, как я напряглась, Мария мягко улыбнулась:
– Поэтому я прошу рассказать мне немного больше о твоей системе.
Непроизвольно выдохнув, я начала рассказывать о своем доме. Моя визави умела слушать, и вскоре, немного расслабившись, я с искренней теплотой беседовала с ней о жизни, что окружает нас здесь.
– Расскажи мне, как вы с Алексеем познакомились? – с любопытством спросила женщина.
Решив не врать ей, я постаралась ответить честно.
– Первый раз мы встретились в космопорту, я нечаянно облила вашего сына кофе.
– И что он? – приподняла брови Мария.
– Ругался. А потом я сбежала. Потом мы встретились снова, когда Уотерстоун уже вступил в должность, и с тех пор периодически общаемся… по работе.
– А что ты скажешь о характере Алексея? – хитро прищурившись, спросила землянка.
– Ну… Он очень… м-м-м… необычный мужчина. Немного нервный, резкий, но с его работой это понятно.
– Почему ты так решила?
– Э-э-э… Иногда он бывает резок и… кричит…
Я просто не знала, как выразиться тактичнее.
– Знаешь, я бы не удивилась, если бы ты сказала, что Алексей отстраненный, холодный и немного высокомерный. Однако твоя характеристика любопытна.
Отстраненный? Холодный?! Это он-то? Ну, может быть, высокомерный… Хотя, скорее всего, заносчивый и самовлюбленный.
– Ну, если вы так говорите…
Мария кивнула каким-то своим мыслям и продолжила рассуждать:
– Алексей всегда несколько рассеянный. Удивительно, откуда у него дома такая чистота.
– Действительно, просто удивительно, – пробормотала я.
– Знаете, я хочу вам кое-что показать. Конечно, благодаря новейшим технологиям сейчас все файлы хранятся в электронном виде, но я сделала фотографии для всей семьи и на бумаге.
Поднявшись из голографического кресла, Мария двинулась к шкафам и замерла.
– А я ведь и не знаю, где они у него лежат… – грустно заметила она.
– В нижнем правом ящике, – автоматически ответила я и прикусила язык.
Но Мария, словно ничего и не заметив, попросила меня их достать.