Пятёрка отважных. Лань — река лесная
Шрифт:
Ребята забрались в лодку. Скуратов не захотел, сказал, что пройдётся пешком. Опираясь на ореховый посошок и что-то негромко напевая, он неторопливо зашагал по тропинке, вившейся вдоль берега.
За обедом ели много и с таким аппетитом, что Алик, исполнявший обязанности повара, не успевал разносить добавки. На столе была и рыбацкая уха, и жареные грибы, и колбаса с гречневой кашей. Всё это запили горячим чаем.
— Э-э, сыночки мои! Если так будем стараться, дня через два опустеют наши торбы, — пошутил дед Рыгор.
— Не беда! Базылев перекат недалеко, — отозвался Николай
Дед Рыгор присел между ним и Скуратовым. Ребята, кроме Гуза, который взялся убрать со стола, устроились поодаль под раскидистой ивой. Её гибкие плети-ветви спускались до самой земли, образуя красивый живой шатёр.
На первых порах все молчали. Людей полонила тишина, царившая вокруг. Молчали птицы, в раздавшихся берегах неслышно текла река. Разморённые жарой, дремали в чёрной глубине прожорливые щуки и сомы, затаились между камнями и в траве головли.
— Как по-вашему, хорошо бы построить здесь дом? — вдруг заговорил Николай Николаевич, обращаясь к Скуратову. Архип Павлович молча усмехнулся. — Ещё как хорошо! — Казанович сел, обхватил колени руками. — Вода, лес вокруг… А воздух! Дохнешь — и сразу во всём теле такая лёгкость, будто ты сбросил с плеч лет двадцать и снова стал юношей, полным сил и энергии! Устал от работы — пожалуйста, иди удить рыбу, собирай грибы или просто так броди по лесу, слушай его песни, разгадывай таинственные звуки…
Николай Николаевич бросил в воду окурок, снова лёг, перевернулся на спину и стал глядеть в небо. Там, высоко-высоко, в тёмно-голубой бездне, купались маленькие пушистые тучки, похожие на спелые головки одуванчиков. Между ними, как дорога в поле, пролегла узкая, бесконечно длинная серая полоса — след от реактивного самолёта. Когда и куда пролетела стальная птица? И как высоко подняли её в небо лёгкие крылья, если никто не услыхал даже биения её могучего сердца!
— Да-а, хорошо у нас, — согласился дед Рыгор. — И ты хорошо сказал об этом. Вот слушал я тебя, а сам думал… Думал о том, какой дорогой ценой заплатил народ за эту красоту, сколько предсмертных стонов слышали эти деревья, сколько крови утекло с этой тихой водой… А сколько настоящих героев полегло за то, чтобы жить нам в мире и любоваться всей этой красотой…
Дед Рыгор разостлал на траве пиджак и прилёг. Снова потянулись минуты молчания. Нарушил его Казанович.
— Григорий Петрович, — проговорил он, — правда это или выдумывают люди, будто весной сорок четвёртого Кремнев бросил в Чёрное озеро целый ящик золота?
— Бросить бросил, а вот в озеро или нет — неизвестно, — ответил дед Рыгор. — Может, и в озеро, — подумав, добавил он. — Только то, что попало в Чёрное озеро, считай — пропало.
— Почему? — заинтересовался Архип Павлович.
— Да так… Дна нет у этого озера.
— Ну уж! — засмеялся Скуратов. — У океана и то есть дно.
— Не знаю, как насчёт океана, а в Чёрном озере никто не мог найти то золото. И как искали! Немцы целый день мутили воду. Водолазов спускали, человек шесть.
— Расскажите, пожалуйста, что вам известно про эту историю, — попросил Скуратов.
— История,
Дед в две затяжки докурил цигарку, придвинулся ближе к Архипу Павловичу и заговорил:
— В сорок третьем, зимой, не то в декабре, не то в конце ноября, толком не помню уже, совершил Кремнев налёт на один гарнизон. Может, слышали, как полицай жениться собрался, да в руки к нашим разведчикам угодил? Вот как раз тогда это и было. Кремнев захватил в управе что-то больше пуда золота и серебра. И перстни, и брошки, и цепочки, и часы, и посуда разная — чего только там не было! Награбил здешний бургомистр Ползунович. Был такой горбун, сын того самого Ползуновича… Ну, знаете, дом его и сейчас в Варках стоит. Контора РТС там нынче. Так вот, хотел горбатый получить из немецких рук отцово имение, землю и леса и готовил наместнику фюрера подарок. Приготовить приготовил, а послать не успел. Налетел Кремнев ночью, разгромил гарнизон, разогнал полицаев, а ящик с золотом забрал. Ящик не ящик, а сундучок такой, кованый…
Тем временем объявили партизаны сбор средств на постройку эскадрильи «Советская Беларусь». Ну, люди и начали давать кто что мог. Облигации отдавали, деньги, а кто и золотые, николаевские пятёрки да десятки доставал из потайных местечек. Были такие, что хранили на чёрный день. А куда черней, чем война? Вот и отдавали всё, только бы скорее победа да войне конец.
И это всё в тот же ящик шло, потому что Кремневу было поручено охранять собранные средства.
А тут блокада началась… Долго отбивались мы от карателей. Наконец вырвались из кольца. Кремнев сразу же связался с Большой землёй. Оттуда пообещали прислать за теми миллионами самолёт. Условились, что самолёт сядет в пуще, на одной большой поляне. Это отсюда километрах в десяти, возле Дубков.
Кремнев вёз сокровище на лёгкой бричке. Кроме него было ещё пять человек охраны. И вот на полпути нарвались на засаду. Двое были убиты сразу, а самого Кремнева ранило в бок и в ногу.
Пришлось повернуть назад. Но у фашистов — мотоциклы. Тогда те трое, что ехали вместе с Кремнёвым, залегли с пулемётом на дороге, а он погнал дальше один.
Немцы снова стали настигать Василя уже возле вон того мостика, — показал дед Рыгор рукой. — Он издали услыхал шум моторов, поехал вдоль реки. А когда фашисты приблизились, свернул и — к Чёрному озеру.
На какую-нибудь минуту опоздали эсэсовцы. Когда они выскочили на берег, Кремнев бросил что-то тяжёлое в воду и выстрелил из пистолета себе в грудь…
Рассказ оборвался долгим вздохом. Дед Рыгор свернул себе новую цигарку и молча закурил.
— Ну, а потом что было? — не выдержал Николай Николаевич.
— Потом… Василь промахнулся, в сердце себе не попал. Ослаб, верно, рука дрожала. Столько крови потерял!.. А когда пришёл в себя, фашисты стали про золото допытываться. Прослышали как-то, радиограмму, что ли, перехватили. Кремнев усмехнулся и показал на воду. Там, дескать, ищите. Тут же сыскался смельчак, разделся — ив воду. Только его и видели. Тогда каратели водолазов привезли. Долго искали, да так ни с чем и поехали…