Пятерка с хвостиком и другие веселые повести
Шрифт:
— Это моя сестра. Моя мама — её мама. А её папа — мой папа. И кто будет хихикать и сплетничать об этом, тому я дам по голове.
Одноклассники постепенно привыкли.
В четвёртом «А» это теперь чуть ли не самая счастливая, самая весёлая, самая дружная семья — семья Ярёменков: папа, мама, брат и сестра.
— Ну так что? Подойдём к Ивасику? — спросила Шурочка.
— Не надо, — сказала Тина. — Если бы это сделал он, я бы знала. От меня он бы
— Так зачем было говорить? — пожала плечами Натали. — Ох уж эти сестрички!
— Слушайте, а… а может быть… вы только не смейтесь… — Тая Таранюк покраснела. — Но в жизни как раз бывает так, что героем оказывается тот, на кого меньше всего думали.
— Кого ты имеешь в виду? — прищурилась Шурочка.
— Валю… Тараненко.
— Тараненко?! Валю?! — Шурочка сделала большие глаза.
— Представьте себе! — многозначительно кивнула Тая. — В жизни именно так и бывает.
— Вообще-то… кто его знает… — почти согласилась Натали. — Во всяком случае, в детективах точно. У Агаты Кристи, например, или у Сименона. Я читала… в оригинале.
Валя Тараненко
Как это ни печально, но Валя Тараненко был трус.
С самого детства.
И в детском саду его все обижали, колотили, а он не мог дать сдачи. И в первых классах тоже.
Ну что это, люди добрые, за закон такой удивительный. Нетрусов никто и пальцем не трогает, а если ты трус, то вроде на тебе написано: каждый тебя и локтем толкнёт, и на ногу наступит, ещё и обругает при этом чего, мол, крутишься под ногами. Беда, да и только!
Кстати, Валя не был таким уж немощным, слабосильным. Мог бы, кажется, постоять за себя. Да не поднималась у него на других рука, не отваживался он. Боялся. Отойдёт, проглотит обиду, поплачет втихомолку «и вся игра», как говорит семиклассник Вася Лоб.
Сколько уж раз решал Валя, говорил себе: «Ну, всё! С завтрашнего дня перестаю бояться. Всё!»
Однако наступало завтра, и хлопцы прыгали с высокого школьного крыльца. А Валя подходил к краю, заглядывал вниз, в животе у него обрывалось, холодело, и он пятился назад. Или нажимали хлопцы кнопки, набирая код какой-нибудь квартиры (с недавних пор на многих киевских домах установили автоматические замки и переговорные устройства). Отзовётся в динамике скрипучий голос: «Такая-то квартира слушает». Хлопцы в микрофон: «Здравствуйте, я ваша тётя!» и ходу, хохоча, герои! А Валя уж и отважится, кнопки понажимает, да только услышит голос, дрожит весь и, слова не сказав, убегает.
Ну что ты сделаешь!
Тяжело жить трусу в этом сложном мире, где на каждом шагу подстерегает тебя что-то неожиданное и опасное.
Особенно отравлял жизнь Вале один человек. Курносый, щербатый, с оттопыренными ушами. Учился этот человек в другой школе, но жил в проходном дворе, через который Валя ходил в магазин. Человек был одного с Валей возраста и такой же ростом, может быть, даже на сантиметр ниже.
Но никого Валя так не боялся, как его.
Валя не знал его имени и называл его Фрукт. Когда-то он слышал, как в очереди один дяденька возмущённо
Фрукт ни разу Валю не ударил. Но всегда, когда Валя проходил, издали делал угрожающий жест рукой и смотрел так, что у Вали трусились колени и он ускорял шаг.
Всё дело в том, что через плечо у Фрукта висели боксёрские перчатки. Всегда, когда Валя его видел, Фрукт то ли шёл на тренировку, то ли возвращался. Кто его знает.
Какая же это была мука для Вали — ходить через проходной двор! И как её, скажите, перенести, когда в одном из домов того же двора жила ещё Мая Юхимец! Та самая Юхимец, которая учится в том же четвёртом «А» и сидит с Маринкой Зозулей прямо перед Валей. Та самая Мая, на чьё розовое ушко и витой блондинистый локон на виске он смотрит все уроки…
Большинство хлопцев в классе единодушно отдавали пальму первенства красавице Аллочке Грацианской.
А Вале нравилась Мая Юхимец.
Ну и что, что у неё носик картошечкой. И одна бровь немного выше, а вторая ниже? Зато какие у неё глаза! И какие ямочки на пухленьких руках возле локтей! И вся какая! Но как всегда в четвёртом классе, когда тебе нравится какая-то девчонка, она на тебя совсем не обращает внимания.
Мая и Марина всё время о чём-то таинственно шептались, то и дело тихо вскрикивая, чтобы привлечь чьё-нибудь внимание («Представляешь! Потрясэ!»).
Валя вздыхал.
Как ему хотелось быть героем! Сделать что-нибудь такое, что делают только смелые, отчаянные люди. Чтобы Мая восхищённо ахнула. Ну, заодно и Маринка Зозуля. Пусть ахнет и она, ему не жалко.
Валя, как и все трусы, особенно любил книжки и фильмы о героях. Сколько подвигов совершил он в мыслях и в мечтах!
А в жизни только и знал, что скрывал свою трусость, чтобы окончательно не осрамиться. И, как все трусы, проявлял недюжинную изобретательность и фантазию, когда хитрил, выкручивался, чтобы не видели, особенно девочки, как он боится.
Тяжело быть трусом!
И вот однажды…
Мама послала его в магазин. Можно было, конечно, не идти через проходной. Но в обход очень далеко-надо пройти квартал, потом ещё один по улице, которая пересекает, потом снова целый квартал… А мама просит быстрее. И к тому же дважды он уже ходил через проходной и Фрукта не встретил. Может быть, тот заболел или же совсем переехал в другой район — бывают же такие счастливые неожиданности. И Валя повернул в проходной.
И только он повернул за угол, как…
Первое, что он увидел, — это были Мая Юхимец и Марина Зозуля. Они стояли на балконе дома, за угол которого он повернул.
Второе — это был Фрукт с боксёрскими перчатками через плечо. Он сидел на ступеньках подъезда дома, который напротив.
Мая и Маринка Валю ещё не заметили, они стояли, опершись на перила, боком к нему. Но ещё шаг — и они его заметят. Отступать назад рискованно — увидят, как он удирает.
Единственный выход — броситься в кусты сирени под балконом. Что Валя и сделал с ловкостью прямо-таки удивительной.