Пятеро против всех
Шрифт:
— Кого? — не понял Стас.
— Журналистку.
— Не знаю. Достал ты меня уже со своими вопросами!
— Ах не знаешь! — Артист не удержался, здоровой рукой нанес короткий удар по ребрам. Стас взвыл.
— Жаль, не кончил я тебя тогда через дверь! — прохрипел он со злобой.
— Ну теперь тебе это вряд ли удастся. Ты где это в женщин-то стрелять научился, подонок?
— Тебе-то что? В Чечне.
— Заказчик тоже оттуда? Ну? — Семен взвел пистолет, приставил его ко лбу Стаса.
— Оттуда, — обреченно сказал Стас, скосив взгляд на ствол.
— Кто?
По
— Как бабахнуло! Я думала, взорвалось чего. Пошла посмотреть, а замок сбит и дверь нараспашку, — на ходу докладывала коменданту вахтерша. — Кто-то из наших нахулиганил. Отчислять таких надо без разговоров!
Около запасного выхода женщины обнаружили незнакомого им мужчину, который сидел, ухватившись одной рукой за перила. Он был бледен, левый рукав рубахи набух от крови. При виде женщин он попытался встать, но не смог.
— Что здесь происходит? Это вы дверь взломали? — строго спросила комендантша.
— Вызовите милицию, — сказал Артист слабым голосом и протянул ей листок с номером телефона. — Скажите, Злотников нашел тех, кто покушался на Корниенко. Один около малиновой «шестерки» во дворе, другой — в семьсот сорок третьей заперт. Да, еще нужна «скорая».
— Вам?
— Всем.
— А что здесь случилось? — робко поинтересовалась вахтерша.
В ответ Артист только слабо махнул рукой.
Я проснулся и тут же посмотрел на часы-будильник, стоящие на тумбочке. На соседней кровати справа от меня похрапывал Боцман.
— Тревога! — гаркнул я, и Боцман пулей слетел с кровати. По армейской привычке стал первым делом торопливо напяливать на себя одежду.
Я не выдержал — рассмеялся:
— Очнись, Митя, мы в Швейцарии!
— Тьфу ты, блин. Ну и шутки у тебя, командир! Я думал, с клиентом что случилось.
— Тебя Муха когда сменил?
— В четыре.
— Ну а сейчас почти полдевятого. У нас сегодня тяжелый день. Как он, не выспавшись, работать будет?
— Да ладно, Сергей, не бухти! Договорились мы с ним, чтобы ночь не дробить.
— Смотрите! Если что, сам лично с вас три шкуры спущу!
— Ладно, ладно, — отмахнулся Боцман и отправился в душ.
День сегодня действительно предстоял тяжелый, если учесть, что в одиннадцать должны были начаться переговоры по Чечне.
В Локарно мы прибыли вчера днем. В Москве я просил у Горобца еще один день про запас: приехать пораньше, оглядеться, осмотреть окрестности, но он этот день нам не дал. Сказал, что «осматриваться» будет местная полиция, которая переведена на режим усиленного несения службы в связи с важностью предстоящей встречи, а наше дело — не сводить глаз с подопечного.
Хуже всего, когда твою работу перепоручают тому, кого ты не знаешь и с кем даже объясниться как следует не можешь. Сказать по чести, я этим швейцарским полицейским совсем не доверял. Жизнь у них в Локарно сытая, спокойная. Не то что заказных убийств или террористических актов — краж личного имущества и то
Приехав в Локарно, мы с Боцманом и Мухой первым делом тщательно изучили окрестности, маршрут следования машин, точки, с которых потенциально можно вести прицельную стрельбу. Изучили и расстроились. Слишком много было их, этих точек. За полдня, оставшихся до переговоров, их ни за что не проверить, да и кто нам даст это сделать?
Бронированные машины хороши, когда есть возможность как следует разогнаться на хорошей дороге. В цель, находящуюся в тачке, идущей со скоростью километров под восемьдесят, попасть почти невозможно. Но вся беда в том, что маршрут Хусаинова разрабатывался не нами и проходил по узким улочкам, на которых большой скорости при всем желании не развить. Медленно едущий «мерседес» — отличная цель для гранатометчика. А если их двое или трое? Оставалось надеяться только на русский авось…
Поселили нас по соседству с апартаментами Хусаинова. Номер был рассчитан на одного человека, но я попросил принести вторую кровать, сославшись на производственную необходимость. Швейцарцы пожали плечами, — наверное, им такую просьбу приходилось слышать впервые, — и сделали все, о чем я просил.
Один из нас обязательно дежурил в холле вместе с хусаиновскими джигитами. Получалось по восемь часов в сутки на человека — совсем как в карауле. Оружие на взводе, готовность номер один. При любом шорохе возле двери каждый должен немедленно сообщать по рации мне. Дверь нашего номера была расположена так, что я в замаскированный глазок мог видеть весь гостиничный коридор. Но пока все было тихо. Да и вообще, я был процентов на девяносто уверен в том, что убийцы в гостиницу не полезут. Зачем приближаться к клиенту, когда можно застрелить его издалека?
Боцман принял душ и пошел менять Муху.
По моей просьбе «швейцарские коллеги», как принято говорить казенным языком телевизионных новостей, сделали несколько десятков снимков верхних этажей домов, расположенных по маршруту движения. Сейчас я просматривал их уже в который раз. Вот хороший чердачок, вот еще один… Полицейские уверяли меня, что дома по дороге частные, хозяева проверены. Никто из них постороннего человека на порог не пустит. А в тех, где по нескольку квартир, всегда дежурит консьержка, мимо которой даже муха не пролетит… Все это будет для нас слабым утешением, если все же что-то случится…
Телефон на журнальном столике взорвался частыми звонками.
— Слушаю! — сказал я и с радостью узнал жизнерадостный голос Артиста.
— Командир, тебя так здорово слышно, будто ты в соседней комнате!
— Как твое здоровье? Поправляешься?
— Да где там! Разве с нашими коновалами поправишься? Лечили плохо, рана снова открылась.
Я усмехнулся про себя. Уж кто-кто, а я легко мог представить себе обстоятельства, при которых у Артиста могла снова открыться рана на плече.
— Давай к делу!