Пятеро в одной корзине
Шрифт:
– Ты помнишь, как мы презирали метеорологию?! Дураки! Это же не просто наука, это поэма, симфония, мудрость тысячелетий, предсказывающая грядущее!..
Артур метался по кабинету. Его очки скользили по длинному носу, взмахом руки он водружал их на место и продолжал:
– В детском лепете рождавшегося человечества погодные явления в атмосфере именовались "метеорами". Отсюда и название - метеорология, - последнее слово он пропел, как Эйзен самую эффектную фразу из арии варяжского гостя.
– Землю спеленала газовая оболочка, точно куколку. Она дала жизнь всему. А поскольку
За его спиной от быстрых взмахов длинных рук тяжело, как парадные флаги, колыхались листы с диаграммами земной атмосферы.
В дверь заглянула рыженькая девушка с остреньким личиком и, удовлетворив любопытство, скрылась. А мой давний друг, ничего не замечая и не слыша, как тетерев на току, продолжал разматывать перфокарту науки, на которой, видимо, совсем свихнулся.
– Изучать атмосферные процессы, их предвидеть, использовать в хозяйстве, строительстве, завоевании космоса - это ли не высшая цель!
– Арик рванулся к шкафу, не целясь, выхватил огромный фолиант, вознес его над головой, будто собравшись швырнуть им в меня, неуча.
– Возьми и думай!
– Очки наконец слетели с его утиного носа.
– Весьма тронут твоей щедростью, но мои дела не настолько плохи, чтобы я брался за метеорологию, - сказал я, напыжившись.
– Ты будешь читать, - зловеще произнес Арик и опустил руку на мое плечо, будто магистр, посвящающий меня в масонскую ложу.
В его тоне было столько уверенности, что я не удержался от колкости:
– Я ведь не трояк пришел просить...
– Все равно бы не дал. Но от дела, о каком скажу, уверен - ты не откажешься.
Я заинтересованно посмотрел в его шалые глаза. На "гражданке" я уже перебрал много специальностей и ни на одной не мог остановиться. Любопытно, что предложит он?
Начал Арик с сотворения мира. У людей есть такая страстишка: чем больше они знают, тем хуже думают об умственных способностях других. Он рассказал, как создавали наши предки схему мироздания. Помянул Аристотеля, думавшего, что Земля окружена твердыми и прозрачными сферами, вложенными, как матрешки, одна в другую: на самой дальней покоятся солнце и звезды, носящие имена древнегреческих богов. Вспомнил Артур алхимика XIII века Люлла, который умудрился разместить звезды в 135 километрах от Земли. По его расчетам, до Луны было что-то около 23 километров, до Солнца - 70.
Потом Артур перешел к извечной мечте человека летать...
– Ни в одной области человеческих знаний не было затрачено такой массы труда, как в воздухоплавании, - разглагольствовал он.
– За воздухоплавание бились астрономы и физики, лекари и акробаты, портные и фокусники. Кто такой Сирано де Бержерак Савиньен? Ты думаешь, тот несчастный влюбленный, каким его вывел Ростан? Он, между прочим, сочинял фантастические романы и за полтораста лет до Монгольфье описал устройство воздушного шара! Он же додумался превратить его оболочку при спуске в парашют, который изобрели лишь в начале нашего века!
Сначала я слушал Арика с интересом, но потом встревожился - друг явно заговаривался.
–
– спросил я осторожно.
Арик дико посмотрел на меня, будто наскочил на стенку, и вскричал с отчаянием:
– Да оторвись ты от своего корыта во имя великой идеи!
– Тогда объясни толком!
Посопев, Артур терпеливо стал объяснять?
– У нас в обсерваторском эллинге хранится оболочка аэростата. На нем когда-то летал Семен Волобуй. Его почему-то и сейчас зовут Сенечка. Я хочу вдохнуть в оболочку жизнь и полететь на аэростате. Дошло?
– И хочешь взять меня?
– И Сенечку. Он болтается в нетях. Надо найти.
Я подумал: чем черт не шутит, когда бог спит? Хотел же я лет пять назад подвигнуть ребят с авиационного завода отремонтировать аэроплан Россинского, чтобы пролететь на нем до Ленинграда. Вышла, правда, неувязка. Сами бы взялись - и дело бы пошло. А начали с бумаг по начальству. Тому бумагу, другому, третьему... В бумагах и завязли. Пропал пыл. Теперь в тлеющий костерок несбывшихся надежд Артур подбрасывал вполне горячую идею - возродить воздухоплавание, найти ему современное применение, помочь науке утрясти кой-какие небесные делишки.
– Пожалуй, возьму почитать, - потянул я к себе увесистый том.
– Даю на неделю. Заодно разыщи Сенечку!
– В голосе Арика звякнули начальственные нотки, но тут он понял, что для начала лучше гладить по шерстке, добавил мягче: - Втроем мы осмотрим оболочку, если ее крысы не съели, подремонтируем, подклеим... Ну и начнем пробивать...
Артур сел, выбросил на стол костистые руки, постучал кончиками пальцев по стеклу:
– Чтобы ты мог болтаться по Обсерватории как свой, ты должен в ней работать... Кем?
– Замом, - выпалил я.
– Зам как минимум обязан иметь кандидатскую степень...
Ого! Артур, кажется, не только витает в облаках.
– Вообще у тебя есть какая-нибудь серьезная специальность?
Литературу Арик в расчет не принимал.
– А какая требуется?
Он набрал номер начальника отдела кадров.
Наверняка понадобятся уборщицы и электрики. Уборщиц мало, поскольку работа грязная. В электрики не идут - мало платят. Точно! В отделе кадров сказали: требуется дежурный электрик. Восемь суток дежурства в месяц и восемьдесят пять рублей в зубы. Электриком я тоже работал. В одном высоком учреждении была прекрасная библиотека. Допуска туда достать не мог. Устроился электриком, стал читать что хотел.
– Согласен?
– спросил Артур.
– Только ради того, чтобы слетать.
В Обсерватории я не стал говорить, что худо-бедно меня кормил литературный труд. Кадровичка, изучая пухлую трудовую книжку с разносторонними наклонностями и обнаружив пробел в штатной работе, подозрительно спросила:
– Где вы были последние три года?
Потупившись, я отвел глаза и дрогнувшим голосом произнес:
– Об этом не спрашивают...
– Понятно, - прозорливая кадровичка посчитала, что эти три года мне довелось пребывать в местах отдаленных, но, поскольку я поступал на должность материально не ответственную, поставила штамп "Принят".