Пятизвездочный миллиардер
Шрифт:
В окошко рядом с их столиком виднелись узкий проулок и фонари, загоревшиеся над входом в ресторан. Хоть небо не просматривалось, Джастин сообразил, что стемнело из-за начавшегося снегопада. На флаге, трепетавшем у входных дверей, среди японских иероглифов он разглядел китайское название Хоккайдо – «Остров северного моря», затерянный в холоде край.
– Твой отец считает, что старшему сыну такая работа негожа. Он хочет, чтобы ты, по его примеру, сидел в красивом офисе или считал деньги в Сингапуре. Вот уж работка не бей лежачего! Но какой у нас выбор? Братец твой милый малыш, однако уже сейчас видно, что он напрочь избалованный слабак, который не справится с жизненными трудностями. Ты другой и в его возрасте был гораздо взрослее. Вспомни, что случилось несколько лет назад. Ты подвернул ногу и пару дней хромал. Отец твой взбеленился, решив, что ты притворяешься. И тогда усилием
Джастин опять кивнул. Некоторые уличные вывески были выполнены традиционными китайскими иероглифами [17] , и он пытался прочесть названия. «Горная деревня Белая береза». «Чайная Блестящая слива».
– Понимаешь, ты всегда был на положении старшего сына, шел, так сказать, первым номером, так что чьих ты кровей, не так уж и важно. Мы не настолько старомодны, чтобы придавать значение таким вещам. Однако это объясняет, почему ты, как я уже сказал, отличаешься от брата. В лучшую, честно говоря, сторону. Да, это надо признать! Он станет юристом или бухгалтером, ему, возможно, доверят небольшую часть бизнеса вроде чайных или каучуковых плантаций. А может, будет, как ваш отец, сидеть в конторе – наблюдать за поступлением денег и перебирать счета, прежде чем отправиться в гольф-клуб. Работа для слюнтяев. Ты другой. Ты сильный. Оттого на тебе большая ответственность.
17
Традиционный китайский используется в Гонконге, Макао и Тайване, тогда как в материковом Китае, а также в Сингапуре и Малайзии в ходу упрощенный китайский. Людей, привыкших к упрощенному набору иероглифов, традиционные иероглифы могут ставить в тупик.
Инаковость Джастина и его положение старшего сына были бесспорны. Иногда он задумывался, может ли неродной член семьи пользоваться ее благами, а теперь еще и отвечать за нее, но ни родители, ни сам он никогда не поднимали этот вопрос. С самого начала все было ясно, ему не лгали, пытаясь уберечь от правды: младенцем его приняли в семью, забрав у дальней родственницы, неимущей провинциалки, которую бросил муж и которая не могла одна поднять ребенка. Седьмая вода на киселе, она была в очень дальнем родстве, но, по старой китайской традиции, ее величали кузиной; переезд малыша в новый дом сейчас, на нынешний современный манер, назвали бы не «приемом в семью», но «усыновлением». Родная мать эмигрировала в Канаду, и Джастин мог запросто узнать о ней или даже попросить о встрече. Однако он не чувствовал никакого любопытства, никакой сыновней тяги. В семье к нему относились не просто как к своему ребенку, но он занимал высшее положение первенца, старшего сына, и статус его не изменился даже с появлением на свет младшего брата. Невзирая на происхождение, его место в семье всегда было неоспоримо, и он, бесконечно благодарный за это, желал подчиняться семейным правилам, сражаться за родных и ни в коем случае их не подводить. Напоминаний Шестого дяди отнюдь не требовалось.
– Держись меня, и я кое-чему тебя научу. Отец хочет, чтобы ты потихоньку приобщался к делам. Что касаемо недвижимости, начинать надо с азов. Вон, видишь, повар так потрошит рыбу, словно создает, мать его за ногу, произведение искусства? А начинал он кухонным уборщиком, который уносил объедки на корм помоечным крысам. И у нас такая же работа. Хочешь застроить жилыми домами весь Ванкувер или Мельбурн? Хочешь заполучить чуток гонконгской гавани, чтобы возвести там офисную башню? Тогда сперва научись разгребать дерьмо, с которым я имею дело. Целые кучи дерьма.
В ресторане не было никого, кроме хозяина, который белой салфеткой, сложенной треугольником, протирал ножи; покончив с каждым, он подносил его к глазам и, убедившись в чистоте лезвия, убирал в ящик.
Не вставая со стула, Шестой дядя натянул пуховик. В дутой куртке с некрасиво загнувшимся воротником он выглядел еще толще.
– Черт, голова раскалывается. – Дядя потер лицо.
День уступил место долгим северным сумеркам, окунувшим заснеженный город в синеву. Джастин и дядя возвращались в отель, медленно шагая по длинному, продуваемому ветром проспекту. Казалось, заиндевелые ветви вишневых деревьев упрятаны в хрустальные футляры. Пройдет немного времени, и они вновь будут в цвету. Путники остановились
– На меня похож, – сказал Шестой дядя. По раскрасневшимся щекам его катились слезы.
– Ты чего? – спросил Джастин, переводя взгляд с кота на дядю.
– Да ветер, будь он неладен. Ненавижу холод.
Они пошли дальше, дядя обнял Джастина за плечи.
– Как только ты вырастешь и примешь семейные дела, я, ей-богу, куплю ферму и к чертям собачьим умотаю на Тасманию.
Как стать милосердным
Кажется, я уже говорил о ценности образования. Те из вас, кто следит за дрязгами в нынешнем международном предпринимательстве, отметят, что большинство миллиардеров вообще-то не шибко образованны в привычном понимании слова; все эти китайские воротилы в сфере недвижимости и короли угледобычи, эти индийские сталелитейные магнаты миновали светоч Гарварда и прямиком нырнули в мутные житейские воды, где, барахтаясь, выучились плавать. Самые педантичные из вас скажут, что эти люди все же получили образование, только иное, и будут нести вздор о «жизненных университетах» и т. д. и т. п.
Но, говоря о просвещенности, я имел в виду совсем другое, поскольку обучение надувательству, на мой взгляд, не есть образование. Все эти лукавые слова финансовых аристократов (чаще всего мужчин, но сословие это неуклонно прирастает женщинами) об «отчуждении», «игре на понижение» и «поглощении» на простом языке означают наезд, спекуляцию и жульничество, не правда ли? Подобным заявлением я рискую навлечь гнев моих коллег – гигантов предпринимательства, но большинство известных мне воротил, честно говоря, не очень-то милосердны. А чего вы хотите? Воротила. Шишка. Магнат. Даже сами эти характеристики, указывающие на особый склад ума их субъектов, отнюдь не мягки, но служат для того, чтобы топорным способом произвести впечатление. В старой феодальной манере эти люди стремятся доминировать, покорить, разрушить. Вот что прежде всего необходимо отринуть, если вы желаете стать милосердным, великодушным миллиардером. Время дремучего накопления капитала прошло. Вообще-то одна из целей этой книги – возвестить об окончании эпохи финансовых грабежей и отвратить читателей от злодеяний, учиненных теми, кто считает себя элитой.
Я вот говорю «они», но, возможно, правильнее употребить местоимение «мы». Те, кто наслышан о моей репутации, скажут, что и сам я принадлежу к этой банде жестоких владык, и я никого в том не упрекну. Формально циничность моих деяний бесспорна, ловкое поглощение известных компаний и внезапный захват рынков, обитание в пентхаусе, межконтинентальные перелеты первым классом – отдельные элементы моей жизни не внушат любви ко мне стороннему наблюдателю. Бывает, читаю статью о себе и меня аж передергивает от кажущегося бездушия собственных финансовых манипуляций. Или вот смотрю на свою неприглядную фотографию, где я с протокольной рожей сижу перед микрофоном на спешно созванной пресс-конференции, и думаю: наверное, кошмарная жизнь у этого Уолтера Чао. Не дай бог быть им. Порой я забываю, что он – это вообще-то я.
Но затем припоминаю свои бесчисленные благотворительные и образовательные проекты, такие как возведение современных фиберглассовых павильонов на автобусных остановках в сельских районах Юго-Восточной Азии, дабы в сезон дождей школьникам было где укрыться от ливней, или не имеющий аналогов в мире культурно-спортивный центр, целиком построенный из переработанных пластиковых бутылок. Меня покоробили обвинения некоторых печатных изданий в том, что мои автобусные остановки – всего лишь хитрый способ сбыта продукции в труднодоступных селениях, ибо на павильонах размещена реклама безалкогольных напитков компании, которую я не так давно приобрел. Скоро они заявят, что и мой центр из углеродно-нейтрального материала вторичной переработки – обычный рекламный ход, поскольку выстроен из бутылок той же компании.
К счастью, меня не задевают подобные высказывания, равно как и злопыхательства, сопровождающие мои книги по самосовершенствованию. Вы же понимаете, я пишу их не ради наживы, но дабы воодушевить простых людей, поделившись с ними планом моего успеха. Я не тешу свое тщеславие и не стремлюсь к еще более широкому признанию – почти все мои книги изданы под разными псевдонимами, включая «Секреты пятизвездочного миллиардера», которые вышли многомиллионными тиражами.
Так что если кто-то считает, что раскусил меня, то пусть призадумается.