Пятнадцать дней в Африке
Шрифт:
– Приятно иметь дело с профессионалом, – начал разговор коренастый.
– Несмотря на то, что ты белый, я все равно не смогу оставить тебя в живых. Живой ты постоянная угроза нашему заданию, – с сожалением сказал Клим, отхлебывая из фляжки глоток воды.
– А если я предложу большие деньги? – спросил коренастый, облизывая пересохшие губы.
– Жизнь дороже любых денег, – философски заметил Клим.
– На плотине потерпел аварию самолет, который перевозил алмазы. Десять килограммов алмазов – хорошая цена за жизнь одного человека, – негромко
– Вон тот белый тоже пытался продать мне алмазы, но пока, кроме слов и подлостей, от него я ничего не получил, – махнул рукой Клим, показывая, что это беспочвенный разговор.
– Я знаю место, где затонул самолет, – негромко сказал коренастый, оглянувшись вокруг.
Клим только собрался возразить, как пленные, привязанные к дереву, тонко закричали.
Таббс, бросив раскладывать надувную лодку, кинулся к дереву.
– Жить им осталось минут пять! – констатировал он, наклоняясь над землей. Схватив за хвост длинную змею, он раскрутил ее над головой и забросил в кусты.
– Что случилось? – вяло поинтересовался Клим, на которого внезапно навалилась апатия.
– Королевская кобра укусила обоих, – ответил Таббс, быстро обыскивая корчащихся в агонии, привязанных к дереву людей.
– Значит, им не повезло, – прокомментировал Родс, подсоединяя электрический насос к проводу, который протянул Таббс от лендровера.
Зажужжав, насос в минуту надул резиновую лодку.
Стащив лодку в воду, Родс с Таббсом начали грузить в нее вещи, искоса поглядывая на Клима.
– Неужели тебе не нужны деньги? У тебя есть единственный шанс в жизни стать миллионером, и ты его упускаешь? – в полный голос спросил коренастый.
– Майк прав, это единственный шанс, – устало сказал Ван Вейс.
– Со мной на борту вам никто не страшен! Они будут бояться причинить мне вред! Убить меня вы сможете в любой момент! – кричал, извиваясь на песке, коренастый.
От его хваленого хладнокровия не осталось и следа. Шея надулась, а глаза готовы были вылезти из орбит.
– Грузите пленников в катер! – распорядился Клим, снимая с себя гидрокостюм.
День седьмой, двадцать часов
– Шанс у вас остаться в живых есть, только если мы выживем, – объяснил Клим, присаживаясь рядом с коренастым.
На корме сидел Родс, держа правой рукой рукоятку управления подвесным мотором, и осторожно вел катер вниз по течению реки.
– Это все-таки шанс на жизнь, а на берегу у меня практически его не было, – пояснил коренастый, поводя плечами.
– Почему вы так считаете? – спросил Клим, внимательно всматриваясь в красное лицо своего собеседника.
– Мы с вами оба профессионалы и прекрасно знаем, что на таких заданиях свидетелей не оставляют. Вы совершенно спокойно убили пятнадцать человек в предгорьях, взорвали грузовик с тридцатью солдатами на плато – и ни малейшего угрызения совести ни у вас персонально, ни у ваших людей. После всего, что я узнал о ваших методах, я за свою жизнь не
– Ты мне напоминаешь страницу из учебника по борьбе с терроризмом, который рекомендует расположить к себе захватчика, заставить увидеть в себе человека, а не кусок мяса, пригодного только для ростбифа, – устало сказал Клим, прикрывая глаза.
– Оказывается, нас по одним учебникам готовили, – снова запел ту же песню Майк.
– Ты со мной в эти игры не играй. Я ведь могу вспомнить и другие страницы из учебников спецназа. Например, ускоренный допрос пленного, экстренное потрошение, после которых ты приобретешь некондиционный вид и тогда тебя придется все равно убить, – тоже начал оказывать психологическое воздействие Клим.
– Все правильно. Так не лучше ли нам договориться, как цивилизованным людям, и выйти из положения с честью и выгодой.
– Ты интересный человек, Майк. То ты поешь заложникам о выгоде, а теперь начал знакомую песню о чести. Какая честь у солдата удачи? Для нас самый главный бог – деньги. Кто платит, тот и заказывает музыку.
– Ты не типичный солдат удачи. Что-то в тебе есть такое, чего я пока не могу понять. Ты не затрясся от жадности, когда я сказал о десяти килограммах алмазов, не стал совать мне иголки под ногти и вертеть пангой около мужского достоинства, – задумчиво сказал Майк, приподнимаясь над бортом катера.
– Зря стараешься развязать узлы на запястьях. Эти специальные узелки известны строго ограниченному числу людей. Я тебе снял удавку с горла не из человеколюбия, а для пользы дела. Вдруг тебе придется командовать: «Отставить огонь!», а у тебя голос сядет? Нет у меня желания из-за твоих поврежденных голосовых связок пулю получать! – улыбаясь, сказал Клим, жестко взглянув на своего собеседника.
– Нет у тебя возможности получить пулю. Заслон на протоке вы уничтожили, свою машину взорвали. Я пошел один, понадеявшись на отряд спецназа «Песчаная мамба», который вы шутя уничтожили, выскочив из воды, как лягушки. Тебя могут прихватить бандиты или террористы на протоке, а моих людей больше на трассе нет. Никто не думал, что вы пройдете такие мощные заслоны. Гатум до самого последнего времени исправно сообщал о ваших передвижениях, а сегодня вдруг замолчал. И всплыл брюхом кверху!
– Я рад, что тебе понравилась комбинация с трупами твоих людей. Конечно, это не совсем человечно, но война есть война.
– Моих ребят тренировали для борьбы с диверсантами, террористами, шпионами, но никак не с морскими котиками, которым просто неоткуда взяться в африканской стране, которая никак не граничит с морями.
– Выходит, в Мозамбике есть морские котики? – спросил совершенно нейтральным тоном Клим. Для правдоподобия он даже отвернул голову влево.
– Конечно, есть, целых две группы. Одна занимается охраной порта, а вторая тренирует морских животных для тех же целей. Сейчас мы ни с кем не воюем, а что будет завтра, не знает никто.