Пятнадцать ножевых 2
Шрифт:
Челюсти народ смотрел в полном молчании, вздрагивая и переглядываясь. В Союзе фильмов ужасов не снимали, так что для многих это был натуральный шок. А когда Давид поставил Эммануэль мне уже пора было идти на смену. Идти и думать, во что превратят хату однокурсники и настучат ли соседи ментам. Классная перспектива, правда? Особенно если учесть обыкновение милиции вырубать свет в доме, чтобы кассету с эротикой нельзя было вытащить из видика. 228-я статья УК СССР. Изготовление и распространение порнографии. Три года за решеткой. И поди объясни народным заседателям, что Эммануэль — это эротика,
— Что ты такой нервный сегодня? — Томилина залезла в машину, обернулась ко мне.
— Да вон погода какая плохая. Низкое давление, сейчас к бабке не ходи — сердечники всякие попрут.
— Сам уже учил меня не нервничать насчет пациентов. Думай о хорошем. У тебя же завтра отпуск начинается. Может сходим куда-нибудь? В театр, на вернисажи… В Манеже открылась художественная выставка.
И что отвечать Томилиной? Мол, Шишкина устроит мне обещанную персональную выставку французского нижнего белья на горнолыжной базе в Домбае?
— Лен, мне бы домой смотаться, дела всякие поделать.
— Ах, раз так…
Подруга обиделась, надула губки.
Пришел первый вызов, причем срочный. Харченко врубил люстру, вжал педаль газа в пол. Рафик крутило и мотало на заснеженной улице, да так, что Лена испугалась, попросила ехать осторожнее: И зря. Водитель опять начал “петросянить”:
— Слушайте анекдот новый. Случилось ДТП. Столкнулись на перекрестке легковушка и грузовик…
— Миша! Заткнись, ради бога… — я попытался прекратить этот поток сортирного юмора. — Без тебя тошно.
— Ты дослушай! ГАИшник спрашивает у водителя легковой:
— О чем вы думали когда ехали на желтый свет светофора?
— Думал что проскочу.
У водилы грузовика:
— А вы о чем думали когда ехали на желтый?
— А хрен он проскочит.
В этот момент Харченко выкрутил руль и на красный свет светофора выскочил на перпендикулярную улицу. Мы увидели фары самосвала, дружно с Леной заорали:
— Тормози!
Глава 8
Хорошие поезда в Советском Союзе были, качество на высоте. Как сделали купейный вагон во времена постройки Магнитки, так до сих пор и ездит. А может, от проклятого царизма еще остался. Древний, короче, транспорт достался нам. Наверное, из музея уже много раз справлялись. Но мы не жалуемся — из окна не дует, и то слава богу. Чай в стаканах, потихонечку дребезжащих в ностальгических подстаканниках, рафинад по два кусочка в упаковочке. Пачка «Юбилейного» печеньица, которую Лиза успела ополовинить в одно лицо, пока я ходил договариваться о заварке без соды. Красота, да и только.
Это если на меня смотреть в профиль, чтобы левую сторону лица не замечать. А то там во всю щеку заживающая ссадина и начавший потихонечку бледнеть синяк. Памятный знак, что ни говори. Еще на плече есть. И на бедре. Но это под одеждой не видно. Спать, правда, пока предпочитаю на неповрежденном боку.
Сам удар у меня в памяти сохранился не очень хорошо. Помню только наш дружный совместный вопль «Тормози!» — и вот я лежу, придавленный всяким медицинским имуществом, а вокруг все какое-то весьма странное. Секунд через несколько только до меня
— Живые есть? — с надеждой в голосе спросил какой-то мужик.
— Все живы, — ответил я.
Хуже всех было Мише. Харченко увезли в больницу с открытым переломом левой голени и сломанными ребрами. Лену тоже отправили в травмпункт с вывихом правого плеча. Ну, и один я отделался ушибами мягких тканей. Я нашим даже помощь оказать не успел — пока выбирался, пока собирающиеся на месте аварии водилы совместно с гаишниками открывали двери и вытаскивали кого как, к нам приехали коллеги, которые и укололи, и перевязали, и шины наложили. Так что в травмпункт я попал уже когда Томилину выпустили на волю с вправленным на место плечом и повязкой Дезо.
В любом случае всё кончилось. Я попивал чаек, заедая печеньками, напротив сидела Лиза, а впереди нас ждал, надеюсь, хороший отдых в горах. В купе был еще один попутчик, судя по всему, командировочный, но он скрылся очень быстро, сразу после проверки билетов. О его существовании напоминал только отдающий овчиной армейский полушубок, небрежно брошенный на верхнюю полку.
Стоило соседу исчезнуть, как Лиза принялась компостировать мне мозг. Достала самую маленькую ложку, открыла мою черепную коробку:
— Андрей, я тут говорила с мамой...
В этом месте я мигом насторожился:
— И?
— Мы считаем, что тебе надо уйти из скорой! Ну подумай сам, — увидев мою кислую морду лица Лиза заторопилась. — Что тебя там ждет? Еще одна авария? Инфекцию какую-нибудь подхватишь? А ведь ты и меня можешь заразить!
— Так и ты меня можешь. Мне напомнить на кого мы учимся?
— У меня риск минимален! Я вообще к отцу распределюсь после ВУЗа. И ты бы мог! Будешь сидеть в ЦКБ, заниматься этой своей дурацкой бактерией.
— Вот в чем твоя проблема, душа моя! Все чем я занимаюсь, ты считаешь дурацким... А еще твоя мама бензина в этот костер подливает!
— Не трогай маму!
— Да она сама лезет в мою жизнь...
Короче поругались. Пришлось срочно запирать дверь, лезть под одеяло к Лизе мириться. Девушка сначала стеснялась, а потом вошла во вкус возвратно-поступательных движений в такт покачиваниям вагона, даже тихо застонала в финале.
Что плохо в поезде, так это сам факт того, что все доступные действия по убийству времени кончаются быстро. А досуга того у нас — до фига и больше. Даже в 21 веке скорый тарахтит по рельсам до Кисловодска почти сутки. И это скорый! А сейчас, в это неторопливое время, суток этих полторы штуки. Запасливая Лиза взяла с собой художественную литературу в виде второго тома Стивенсона и первого тома Конан-Дойля. Мы быстро поделились — мне достался «Остров сокровищ» в синей обложке, а Шишкина завладела рассказами про Шерлока в черном переплете.