Пятнадцать ножевых 2
Шрифт:
— Подумать надо. Я же Давиду обещал.
А еще Лизе. Та тоже звала меня встречать Новый год с родителями. Налаживать мосты. Или строить? Даже передала приглашение от мамы — представляю, сколько сил ей стоило выбить это разрешение.
Что тут делать — совершенно не ясно.
Последним вызовом, получается, головная боль была. Ну и ладно, на часах без чего-то там семь, пока туда-назад — и пересменка. Хорошее время. Харченко вон, успокоился, даже тупой анекдот про русского, англичанина и немца рассказал. Лебензон
И Томилиной прилетело, но символически. Даже без выговора. Замечание. Типа послабление молодому работнику. Но тоже в январе. Надеюсь, это всё же новости с фронтов борьбы с язвенной болезнью повлияли. Или новогоднее настроение.
Только вылезли из машины, как меня угораздило попасть в собачье дерьмо. Миша, гад, остановил именно так, что я вляпался в свежую кучку, выпрыгнув из салона. Пока я чертыхался, Лена забрала у меня сумку и пошла на вызов. Правильно, что время терять? Пока я ботинок почищу, она давленьице померяет. Странно, конечно, что не дама в летах, а мужик молодой, тридцати еще нет, так, может, вчера последние триста грамм неправильной водки лишние были. Вот и мается, скорую вызывает, надеется на волшебный укольчик.
Харченко стонал, что я опять ветошь из машины уволок, а я мужественно протирал ботинок. Даже перекисью промыл для надежности. Вот поэтому я и не заведу никогда собаку. Очень уж от них отходы дурно пахнут, ужас просто.
На этаж я поднимался не спеша. Пусть молодая докторица опыта набирается, а то привыкла за моей широкой спиной тяжелее ручки и стакана ничего не поднимать. И уколы внутривенные скрученной в поросячий хрен иголкой фельдшер фигачит, и тяжести таскает, да всё делает, считай. А она знай себе, прохлаждается.
Странно, что дверь закрыта. Обычно ее не запирают, для опоздавших. Ничего, я не гордый, могу и постучать. Кто-то подошел и чуть приоткрыл дверь изнутри. Ага, Томилина нос высунула наружу.
— Андрей, у тебя маска с собой? — спросила она специальным шепотом заговорщицы первого уровня опасности.
— Да, вот, — я вытащил из кармана халата обычную марлевую маску, хитро упакованную с помощью тесемочек. Никаких одноразовых здесь еще нет. Никто не слышал даже.
— А в машине есть? — спросила она, схватив ту, которую я только что показывал.
— В сумке лежат. Две штуки было с вечера. Если никто не упер, то там они и есть.
— Подожди, я сейчас, — она захлопнула дверь и убежала.
Странные дела. Что она мечется? Никак не пойму. Ага, вот дверь опять открывается, надеюсь, сейчас больше узнаю.
— На, надевай, — она подала мне обе маски. — Тут, Андрей, что-то очень странное творится.
Глава 3
Да уж, парень совсем не был похож на такого, который вчера на вечеринке побывал. Бледный, аж с синевой, на боку лежит, глаза закрыл, ноги согнул в коленях. Реально больной.
— Температура тридцать девять и шесть, давление сто пять на шестьдесят, пульс сто десять.
Я подошел, откинул одеяло. И правда, сыпь, на бедрах, на пояснице вон, тоже есть. Какая-то она стремная. А вдруг? Блин, затея с двумя масками мне уже не казалась такой безумной. Сейчас проверим гипотезу. Я взял кстати подвернувшийся стакан и нажал донышком на сыпь. Ни фига, не бледнеет. Ладно, действуем дальше. Я быстренько метнулся к нашему чемодану, щедро полил себе на руки спиртом из пузырька. Перчаточки, тоже пригодятся. Из стерильного пакета, конечно. На себе не экономят.
Вернулся к парню. Так, что там стопроцентно свидетельствует за менингит? Ну же, мозг, давай включайся. Ногу в коленке разогнуть? Не разгибается. На лобок нажать? Тянет ноги. Подбородок до грудины пальца на четыре не достает. Что тут думать? Действовать надо!
Повернулся к Томилиной:
— Елена Александровна, срочно в машину, вызывайте спецбригаду на менингит. Возвращаться не надо, будьте на рации.
Охнула и заплакала мать пациента, стоявшая до сей поры молча в углу. Да и Томилина тоже слегка удивилась. Похоже, глаза размером с пятак — отличительная особенность работников седьмой подстанции. Застопорилась что-то врачиха моя. Так что я легонечко дотолкал ее до двери.
— Давай, в машину, и не высовываться. Спецов вызывай и нечего здесь заразой дышать.
— А ты?
— А я ампициллин пью, хеликобактер уничтожаю, у меня профилактика получается. Всё не тормози, мне еще преднизолон с писиксом делать.
Дальше нашел вену, уколол что положено. Сидел, давление мерил, да смотрел на сыпь, потихоньку расползавшуюся по бедрам, пытаясь угадать, в каком месте они сольются. Почти час сидеть пришлось. Потому что подлые спецы решили дождаться пересменки и ко мне прикатила уже новая смена. А может, и вправду заняты были. Главное, парня сдал живого и без ухудшения.
На станцию вернулись без приключений. Просто они нас ждали уже там.
Не успели мы подняться на второй этаж, как в коридор из своего кабинета выскочила старшая фельдшерица.
— Не задерживаемся, голубчики, ко мне проходим!
Пошли, чего отказываться, когда начальство зовет? Галя уже подготовилась к нашему приезду, спасибо, не стала мурыжить.
— Значит так. Мазочки сейчас сдаем, до получения результата сидим дома и никуда не шастаем. Понял, Харченко? — сделала она страшные глаза.
— На меня чего переть, Галя? — возмутился водила. — Как сказали, так и сделаем, не впервой.
— Что на тебя переть?! — понесла фельдшерица. — Да ты чуть всю подстанцию не подвел своим диваном! Ароныч третий день сам не свой ходит. Где твоя социалистическая сознательность? Пропил уже?
— Да я просто теще хотел помочь... — Харченко опустил глаза, вздохнул.
— А твои коллеги? Вон, Елене Александровне чуть выговор не объявили! Андрей характеристику из-за тебя получить не может...