Пятнадцать суток за сундук мертвеца

Раевская Фаина

— Нет, то есть да... — я не знала, что говорить, поэтому замолчала.

Молчал и мой собеседник. Пауза затягивалась.

— Кхм... Афанасия Сергеевна, вы еще здесь?

— Да, да, здесь... — эхом откликнулась я

— Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — поинтересовался Александр Михайлович.

— Можете. Понимаете, мы с сестрой сегодня гуляли в парке...

При этих словах глаза у Клюквиной округлились от ужаса, но я сделала предупреждающий жест рукой и продолжала:

— ...и нашли там мобильный телефон.

Вещь дорогая, ее владелец, наверное, переживает. Мы хотим вернуть телефон хозяину, но не знаем его адреса. Вы не могли бы нам помочь?

— Каким же образом?

— Мы позвонили с найденного телефона на мой, а у меня определитель. Так что номер мы знаем. По номеру ведь можно узнать адрес клиента, то есть, я хотела сказать, абонента?

— В принципе, да... — Александр Михайлович, судя по всему, задумался. — Вот что. Вы, Афанасия Сергеевна, продиктуйте номер и перезвоните мне через полчасика. Посмотрим, что можно сделать. Хорошо?

— Да, конечно. Спасибо большое.

— Да пока не за что, — он положил трубку.

На улице темнело.

— Осень, — поставила я в известность Клавку.

Она согласилась и спросила:

— Ты кому звонила?

— A-а... Это брат Нинки, англичанки нашей. Он работает в системе МВД.

— Кем? — не унималась сестрица.

— Не помню. Он что-то говорил, но мне это как-то без надобности.

— Глупая ты, Афоня! Таких людей беречь надо, холить и лелеять. Сама знаешь, у нас в государстве от сумы да от тюрьмы... Симпатичный?

— Кто? — не поняла я, так как мыслями была далеко.

— Мент в пальто! — огрызнулась Клавдия. — Этот Александр Михайлович твой...

Я покосилась на Гену и неопределенно пожала плечами:

— Нормальный.

Клавка закатила глаза и глубоко вздохнула. Из этой небольшой немой сценки я должна была сделать вывод, что умирать буду за письменным столом в почетном звании старой девы.

— И что, холостой? — продолжала допытываться Клавка.

— Кажется, холостой... Постой-ка, на что это ты намекаешь?!

— А я не намекаю, я прямо говорю — замуж тебе надо, Афанасия!

Секунд десять я возмущенно моргала и издавала нечленораздельные звуки. Потом гордо распра-вила плечи, задрала подбородок и бросила презрительный взгляд на Клюквину.

— Никогда, — принялась чревовещать я, — никогда мент не станет моим мужем!

— Ой-ой-ой, вы посмотрите на нее! — всплеснула руками Клавдия. — Прямо-таки Сивка-Бурка и огнедышащий дракон в одном флаконе! Да чтоб ты знала...

Зазвонил мой сотовый, и договорить Клавка не успела, поэтому то, что я должна была знать, так и осталось загадкой. В трубке возник Александр Михайлович.

— Афанасия Сергеевна, — с места в карьер начал он, — я все выяснил и решил вам сам позвонить. Значит, записывайте: улица Ферганская, дом 16, квартира 92. Зовут хозяина Матвеев Павел Леонидович.

— Павел Леонидович? —

растерялась я. — Вы ничего не путаете?

— Я, дорогая Афанасия Сергеевна, никогда ничего не путаю! Профессия не позволяет. Информация абсолютно точная, не сомневайтесь.

Мы еще немного поболтали с Александром Михайловичем о разных пустяках. В продолжение разговора Клюквина здорово нервничала, делала страшные глаза и ерзала на сиденье, рискуя провертеть в нем дырку.

— Ну, что?! — нетерпеливо воскликнула она, едва я закончила разговор.

— Знаешь, Клав, его... — я мотнула головой назад. — Его, оказывается, зовут Павел Леонидович, а вовсе не Гена...

— Как так?

— А так!

Я пересказала Клавке разговор с Александром Михайловичем и, помолчав, неуверенно предположила:

— Может, этот телефон ему папа подарил? На двадцать третье февраля, например? А может, Гена тебя обманул и назвался чужим именем...

Клавка задумалась, обрабатывая полученную информацию, и задала глупейший, на мой взгляд, вопрос:

— А зачем?

Ответа я не знала, поэтому лишь слабо дернула плечом, что означало «отстань», и завела двигатель.

— Ты куда? — почему-то испугалась сестренка.

— На Ферганскую, по месту прописки этого Гены-Павлика...

Клюквина неопределенно хрюкнула, и мы поехали. На улице уже стемнело совсем, а фонари по странной прихоти муниципальных служб горели, в лучшем случае, через один. Я здорово вымоталась, пока нашла Ферганскую улицу и нужный дом. К счастью, Клавдия всю дорогу молчала, видимо, размышляя о судьбах Отечества, а заодно и наших тоже. В конце концов, изрядно поплутав, мы прибыли на место назначения. Я затормозила, заглушила движок и вопросительно посмотрела на Клюквину:

— Что дальше?

Клавка помолчала, а потом, нервно сглотнув, предложила:

— Давай сперва без этого... ну, Гены, поднимемся. Вдруг нужно родственников предупредить, подготовить... Люди сейчас, знаешь, какие нервные стали!

Немного подумав, я решила, что сестра права, и подняла рычаг ручного тормоза. В этот момент моя рука коснулась чего-то мягкого. Я зажгла в салоне свет и осмотрелась. Между передними сиденьями стояла небольшая мужская сумка, именуемая «барсеткой». Мы с Клавкой уставились на нее с таким ужасом, словно увидели перед собой директора преисподней.

— Афоня, надо бы барсетку осмотреть... — нарушила молчание Клавдия.

— Ага... надо... — пискнула я.

Мы снова замолчали, буравя глазами то друг друга, то барсетку.

— Вот и смотри! — велела мне Клавдия.

— А почему сразу я?

— Потому что ключи от машины я искала. Давай-ка, не рассуждай, принимайся за дело!

Похныкав для порядка, я все же взяла сумку Гены и, ожидая чего угодно, дрожащими руками открыла ее.

— Чего там? — полюбопытствовала Клюквина.