Пятнадцатилетний капитан(ил. А.Мейер)
Шрифт:
— Смотрите! Смотрите!
— Что там такое, Том? — спросил Дик спокойным тоном человека, готового ко всяким неожиданностям.
— Там, там… — бормотал Том, — кровавые пятна… а на земле отрубленные руки…
Дик Сэнд бросился к дереву, на которое указывал Том. Затем, возвратившись назад, он сказал:
— Молчи, Том! Не говори никому!..
На земле действительно валялись отрубленные человеческие руки. Рядом с ними лежали обрывки цепей и сломанные колодки.
К
Гэррис стоял в стороне. Если бы кто-нибудь взглянул на него в эту минуту, то был бы поражен переменой, которая произошла в американце: его лицо дышало теперь неумолимой жестокостью.
Динго подбежал к окровавленным останкам и злобно зарычал.
Юноше стоило большого труда отогнать собаку. Между тем старик Том замер в неподвижности, как будто его ноги вросли в землю. Не в силах оторвать глаз от колодок и цепей, он судорожно стискивал руки и бормотал несвязные слова.
— Я уже видел… видел… когда был маленьким… цепи, я видел… колодки…
Смутные воспоминания раннего детства теснились в его голове. Он хотел вспомнить… Он готов был заговорить.
— Замолчи, Том! — сказал Дик Сэнд. — Молчи ради миссис Уэлдон! Ради всех нас, молчи!..
И юноша поспешил отвести в сторону старика негра.
Привал перенесли в другое место и все устроили для ночлега.
Старая Нан подала ужин, но никто к нему не притронулся: усталость превозмогла голод. Все чувствовали какое-то неопределенное беспокойство, близкое к страху.
Сумерки быстро сгущались, и вскоре наступила темная ночь. Небо затянули черные, грозовые тучи. На западе, далеко на горизонте, в просветах между деревьями мелькали зарницы. Ветер утих, и ни один листок не шевелил на деревьях. Дневной шум сменился глубокой тишиной. Можно было подумать, что плотный, насыщенный электричеством воздух потерял звукопроводность.
Дик Сэнд, Остин и Бат караулили все вместе. Они напрягали зрение и слух, чтобы не пропустить какого-нибудь подозрительного шороха, увидеть малейший проблеск света. Но ничто не нарушало покоя.
Том, хотя и свободный от караула, не спал. Опустив голову, он сидел неподвижно, погруженный в воспоминания. Казалось, старый негр не мог оправиться от какого-то неожиданного удара.
Миссис Уэлдон укачивала своего ребенка, и все ее думы были только о нем.
Один лишь кузен Бенедикт спокойно спал, ибо не испытывал тревоги, томившей его спутников, и не предчувствовал ничего дурного.
Вдруг около одиннадцати часов вечера вдали раздал долгий и грозный рев и тотчас же вслед за ним пронзительный вой.
Том вскочил и протянул руку в направлении густой чащи, находившейся не больше чем в миле от привала.
Дик Сэнд схватил его за руку, но не мог помешать Тому крикнуть:
— Лев! Лев!
Старик негр узнал рыканье льва, которое ему приходилось слышать в детстве!
— Лев! — повторил
Дик Сэнд не в силах был больше сдерживать гнев. Он выхватил нож и бросился к тому месту, где расположился на ночь Гэррис.
Гэрриса уже не было, вместе с ним исчезла и его лошадь. Истина молнией озарила Дика Сэнда…
Отряд находился не там, где он думал.
«Пилигрим» потерпел крушение не у берегов Южной Америки. Дик определил в море положение не острова Пасхи, а какого-то другого острова, находившегося на западе от того континента, на котором они очутились, совершенно так же, как остров Пасхи расположен к западу от Америки.
Компас давал неверные показания, он был испорчен. Корабль, увлекаемый бурей, уклонился далеко в сторону от правильного курса. «Пилигрим» обогнул мыс Горн и из Тихого океана попал в Атлантический! Ошибочными были вычисления скорости хода «Пилигрима». Буря удвоила эту скорость.
Вот почему ни на побережье, ни в лесу путешественники не встретили ни каучуковых, ни хинных деревьев! Они растут в Южной Америке, но то место, куда судьба забросила путников, не было ни Атакамской равниной, ни боливийской пампой.
Нет сомнения — Дик видел жирафов, а не страусов. Дорогу в кустарнике протоптали слоны. У ручья Дик потревожил гиппопотамов. Муха, пойманная кузеном Бенедиктом, была страшной мухой цеце, от укусов которой гибнут вьючные животные в караванах.
И, наконец, сейчас рычал в темноте лев!
А колодки, цепи, нож странной формы — то были орудия работорговцев. Отрубленные руки — то были руки черных пленников.
Португалец Негоро и американец Гэррис, очевидно, сообщники!
Догадки Дика Сэнда превратились в уверенность, и страшные слова вырвались, наконец, из уст его:
— Африка! Экваториальная Африка! Страна работорговцев и рабов.
Часть вторая
Глава первая
Работорговля
Работорговля! Все знают, что значит это страшное слово, которому не должно быть места в человеческом языке.
Позорная торговля людьми долгое время с большой выгодой для себя производилась европейскими странами владевшими колониями за океаном. Прошло уже много лет после запрещения работорговли. Однако она все еще ведется, и притом в крупных размерах, — главным образом в Центральной Африке. В XIX веке некоторые государства, именующие себя христианскими, еще не поставили свою подпись под актом о запрещении работорговли.