Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Прости. Я… Я совершенно не помню… И вообще не понимаю, что со мной произошло. Кадехо, бой, а потом… Потом как отрубило. Чернота одна… Стоп! А ты… Ты что, действительно убила кадехо?
— Двух, — Янис-Эль показала муженьку два пальца для наглядности.
«Даже странно, что об этом со мной заговорил именно этот дурик. Дядюшку Типуса, кажется, только мой меч интересовал, а святошу Халльрода — мои соски, а вовсе не убитые твари».
— Но как тебе это удалось? Ты должна сказать. Это важно, Янис-Эль. Это может спасти жизни…
— Только там, где окажусь я сама, Эйсон.
— Что ты имеешь в виду? —
— Что я имею в виду? Только то, что убил их мой… клинок. А он у меня один.
— Дай взглянуть!
Эйсон протянул руку. Янис-Эль посмотрела на нее с сомнением. Длинные сильные пальцы дрожали. Как и голос, которым Несланд продолжил убеждать ее.
— Не знаю, известно ли тебе это, но до настоящего момента еще никому не удавалось уничтожить этих тварей просто сталью. Всегда требовалось вмешательство магии. Ты магичка?
На эту тему Янис-Эль не хотелось распространяться вовсе. Но и показывать меч тоже резону не было никакого.
— Это всего лишь оружие, Эйсон. Всего лишь клинок. Но он очень древний. Человек, от которого я его получила, сказал мне, что ковался он на настоящем драконьем огне и закалялся в драконьей крови. Думаю, дело именно в этом.
— Я все же хотел бы взглянуть на него. Пожалуйста.
Черт! И что теперь делать? Отвлечь? Что ж, один непростой вопрос у Янис-Эль к Эйсону был.
— Погоди. Скажи мне сначала вот что: когда мы с тобой только… эмм… познакомились, ты меня за убийцу принял. Причем за очередного. О чем это ты тогда говорил?
— Ни о чем таком…
— Не глупи, Эйсон. Если тебя хотят убить, я об этом должна знать. Ведь в этом случае и я под ударом. И твои дети.
Несланд отвернулся, уставившись куда-то за окно, и некоторое время посидел так, играя желваками на щеках.
— Ты права. Но я… Понимаешь, я не уверен, Янис-Эль. Один раз это было еще давно, в ту пору, когда была жива дора Палома. Меня отравили. Госпожа Агнесса была уверена, что намеренно. Но супруга моя сомневалась — ведь меня удалось выходить. Она говорила, что во-первых, делать это незачем, а во-вторых, что если бы травили осознанно, то довели бы дело до конца. Так что она просто выгнала повариху и велела слугам внимательней относиться к тем продуктам, которые они закупают.
Янис-Эль кивнула, пытаясь верно оценить и уложить в голове эти новые факты. Судя по всему, дора Палома действительно была женщиной разумной и по-мужски уравновешенной и спокойной. То что надо для этого чудика в рюшечках на ночнушке, блин!
— А второй раз? Ты говорил о двух случаях.
— Второй был совсем недавно. Буквально за день до твоего приезда, Янис-Эль.
— Тоже травили?
— Нет. Странная история. Меня во время охоты сбросил сарим. А потом у него под седлом нашли колючую ветку, которая ранила ему спину. Думаю, спасло меня чудо. Мы с капитаном Фьорнфельтом в самый последний момент изменили маршрут. Поехали не сразу в горы, а эта дорога очень сложная — узкая и сплошняком осыпи и обрывы, а отправились в объезд — сначала по ровному. Так что свалился я не в пропасть на камни, а на ровную поверхность и на снежок. Ну и отделался в итоге легким испугом. Вернулись,
Сучки и шишки! Янис-Эль взглянула на супруга с некоторым удивлением. Тютя, но не дурак. Незатейливые маневры Янис-Эль понял и оценил верно. Меч ему…
— Он не терпит чужих прикосновений, Эйсон, пойми. Он почти живой. Я могу тебе его, конечно, показать, но только в том случае, если ты мне пообещаешь кое-что. Дашь клятву… И лучше в письменной форме.
— Что?! Ты что, мне не доверяешь?
Похоже, муженек оскорбился, но Янис-Эль до подобных душевных тонкостей не было дела.
— Ты уже показал мне, насколько можешь быть… непостоянным в своих решениях. Так что не взыщи, но я тебе действительно не доверяю. Иначе никак.
Эйсон отвел глаза, плечи его ссутулились. Потом он сполз с кровати, неуверенно шаркая ногами добрел до стола, стоявшего в нише у окна, и буквально упал на стул. Янис-Эль в очередной раз стало его жалко. Слабость Несланда, измотанного ночным приступом, была слишком очевидна.
— Что писать?
— Давай так: я, пресветлый дор Эйсон Несланд, разрешаю своей супруге пресветлой доре Янис-Эль Несланд, иметь личное оружие любого вида и, в случае нужды, использовать его. Написал? Молодец. Теперь так: также я разрешаю ей отказаться от традиционного платья в пользу обычной одежды эльфийских женщин.
— Нет, — Эйсон отложил перо. — Это я не могу, даже не проси.
— Почему это? Я из-за этого дурацкого наряда в бою с кадехо чуть не сдохла. А сдохла бы — и твой сын следом отправился. Я знаю, у вас, у людей, по традиции супруг имеет право разрешить…
Но Несланд только упрямо покачал головой.
— Если бы речь шла только обо мне, я бы позор и перешептывания за спиной стерпел, но у меня дети. И я бы не хотел, чтобы к тому моменту, когда Лута подрастет и ее надо будет отдавать замуж, у нее была репутация девушки, выросшей в семье, где не чтят традиции, где супруга ходит неподобающе одетой, а старший в Доме ей это позволяет. Да и Альф… Какой пример он будет видеть перед глазами?
Черт! Долбаные традиции, долбаный статус и долбаная репутация! Янис-Эль покачала головой. Да… О детях она, затевая свою мини-революцию, действительно не подумала… Что делать? И тут проклятущий супруг поднял голову и улыбнулся неуверенно.
— Даже не предполагал, что когда-нибудь встречу такую женщину, как ты, несогласную носить традиционное платье. Но, знаешь… Короче, пойдем!
Неожиданно оживившись, Эйсон ухватил Янис-Эль за руку и поволок ее за собой куда-то в угол комнаты. До этого Янис-Эль эту дверь даже и не замечала. Причина была ясна — створку скрывали тяжелые толстые портьеры. За ней обнаружилась крутая винтовая лестница, которая вела куда-то наверх. Эйсон подхватил подол своего белого размахаистого одеяния из тонкой, по виду похожей на хлопок ткани, и решительно затопал по ступенькам. Янис-Эль поплелась следом, не отрывая глаз от его сухощавых икр и неожиданно розовых нежных пяток, которые так и мелькали у нее перед носом.