Пятно кровавой луны

Веркин Эдуард Николаевич

– Бассейн, кажется, – я огляделась. – Что дальше делаем?

– А пусть Дик след возьмет. – Жук посмотрел на собаку. – Зря я ему, что ли, хачапури скормил?

– Ладушки. – Дэн стал ковыряться в рюкзаке. – Сейчас, Дик, мы немного поработаем, да? Сейчас мы немного поищем, да?

Дик завилял хвостом и изобразил на морде готовность помогать всегда и при каких угодно обстоятельствах. Особенно если ему дадут, к примеру, сосиску.

Дэн копался и копался, и Жук не вытерпел и спросил:

– Ну?

– Рубанки гну, –

ругнулся Дэн и плюнул. – У нас проблемы.

– Я так и знал. – Жук хлопнул в ладоши. – Я так и знал. У нас всегда проблемы.

Дик смотрел на Дэна с ожиданием приказаний.

– Что еще случилось? – У меня снова пошла кровь, и я стала дуть на ранку.

– Дик нам не помощник. – Дэн отряхнул ладони. – У нас нет ни одной Володькиной вещи.

– Отлично, – рассмеялся Жук. – С таким же успехом сюда можно было тащить с собой не собаку, а баобаб.

– А кто список составлял? – Дэн посмотрел на Жука. – Может, кто-нибудь тут вспомнит, кто составлял список?

– А что ты на меня сваливаешь сразу! – вспыхнул Жук. – Сам такой.

– Чурбан какой-то…

– Сам полено…

Я закрыла глаза и перестала их слышать.

– Один плюс в Дике все-таки есть, – остановила их я, когда мне надоело стоять с закрытыми глазами.

– Какой это? – осведомился Жук. – Он умеет танцевать на задних лапах?

– Даже два плюса, – сказала я. – Во-первых, Дик чует, во-вторых, собака всегда найдет дорогу назад.

С этим Жук был согласен. Он немного успокоился, но, чтобы выпустить на волю свою злобность, пнул ближайшую картонную коробку. Коробка, кажется, звякнула. Жук ее немедленно распотрошил и вытащил на свет пучок белых блестящих ламп. Мальчишки посмотрели на лампы с восхищением.

– Чур, я буду Люком, – сразу же сказал Жук.

– Тогда я Вейдер, – заявил Дэн.

Дэн бросил на пол рюкзак, Жук бросил самострел и вещмешок, они схватили лампы и встали в самурайские позы.

Вжих-х-х! Лампы сошлись и лопнули с треском, на пол посыпалось стекло и блестящий люминофор. От вибраций воздуха у меня заныли зубы. Затем бойцы схватили новые лампы, стали ими махать и тоже их разбили. И третью пару ламп разбили вдребезги. Они разбили бы и по четвертой лампе, но тут мне все это надоело и я сказала:

– Мальчики, хватит! Надо Дика на ту сторону перенести, а то он себе все лапы изрежет. И самим идти.

– Это пусть Жук тащит, – сказал Дэн. – Он здоровый. А ты тут не командуй.

Это он мне сказал. Если человек тебе нравится, он обязательно начинает говорить тебе всякие гадости. Это аксиома.

– А ты давай тащи собаку. – Это он уже Жуку сказал.

Жук вздохнул. Он подошел к Дику, приподнял его на руках, закинул за шею и потащил через зал. Под ботинками Жука скрипело стекло, Дик опасливо поглядывал вниз.

– Я же говорю, – Жук отпинывал по сторонам половинки ламп. – Тут все, как в «Обители»… И бассейн

над нами, если сейчас провалится – труба. А Петрушка как раз на той стороне повесился…

– А почему под бассейном такой зал? – спросила я.

– Это традиция такая. – Дэн взял самострел и стал целиться в ближайший ящик. – Традиция…

Я пошагала за Жуком. Дэн целился в ящик. Потом спустил курок. Стрела взорвала коробку, лампы разлетелись в порошок.

Жук шагал через зал, я за ним. Я слегка обиделась на Дэна и не предложила Жуку его подождать. Дэн отстал, и его уже не было видно за колоннами.

– Ты что делаешь? – крикнул ему Жук.

Через секунду Жук перевел мне:

– Бронеубойность проверяет. Говорит, что реально молотит. Еще бы! Мертвеца пробьет только так.

Зал оказался неожиданно длинным, хотя сам бассейн был всего в двадцать пять метров. Зал же был, наверное, метров в пятьдесят. Жук рассказывал мне очередную историю.

– Сейчас мы увидим пятак пионеров, – говорил он, перехватывая поудобнее собаку. – Раньше так делали. Когда человеку исполнялось десять лет, он вступал в пионеры…

Зал закончился переплетением толстых водопроводных труб. За трубами виднелись две железные двери. На самих трубах висело множество бурых тряпок.

– И каждый должен был принести особую клятву. – Жук опустил Дика на пол и привязал его к трубе. – Они брали кусок белой материи, разрезали руку и красили материю кровью. И так они становились пионерами. А кто боялся порезать руку, того все презирали как труса и слабака. А у некоторых кровь не могла остановиться, и они умирали. И тогда их галстуки приносили сюда. Считалось, что это такая жертва…

– А почему сюда? – спросила я.

Жук не смог ответить. Я видела, как он пытается что-то придумать, но у него ничего не получалось, с придумыванием у Жука всегда были проблемы.

Дэна все не было. Прошло минуты, наверное, уже три, а его все не было.

– Каждый пионер мог голыми руками справиться с волком… – врал Жук.

– Дэн! – позвала я. – Ты где?

Я поглядела на Жука.

– Тишина, – сказал он растерянно. – Не отвечает. Прикалывается, наверное…

Зал выглядел пустынно, никакого Дэна в этом зале не было. Зал проглотил его, засосал внутрь своих колонн и стен и теперь где-то в своих кирпичных глубинах перемалывал его кости…

– Дэ-эн! – позвала я уже немного громче.

Зал не ответил.

И тут я увидела.

Дик оскалил пасть. Я никогда не видела, чтобы собаки ТАК оскаливали пасть, так, чтобы от морды остались одни только зубы, частокол зубов, дергающийся нос и бешено бьющийся красный язык. Дик смотрел назад, туда, где остался Дэн. Дик не рычал, и это было еще хуже.

А потом под ногами собаки потекла лужа.

Я схватила Жука за руку.

– Чего? – Жук посмотрел на меня.

– Дэн! – заорала я во всю силу своих легких.