Пятно кровавой луны
Шрифт:
Такие спирали, сложенные из камней, я видела в книжке «Загадки Гипербореи». Там рассказывалось про исчезнувшую древнюю цивилизацию, обитавшую на берегу Северного моря и проникшую во все тайны мира. Так вот, эти гипербореи, они тоже выкладывали по берегам водоемов спирали из камней, знали секрет полета и могли менять маршруты китовых стад.
Я стала спускаться вниз, к спирали. Потому что Крысолов ждал меня там.
Я думала, что никто не знает, что под городом существует такая вот дыра. Что если вдруг случится землетрясение, сюда, в эту дыру запросто провалится цементный завод
Я шагала по грубо вырезанным в камне ступеням и весело насвистывала. Насвистывала я как раз ту самую песенку, которую бормотал Жук. «Идет смерть по улице». Песенка эта почему-то действовала на меня ободряюще.
И вдруг я услышала. Вернее, почувствовала. Легкие колебания воздуха, совсем как тогда, когда Дэн и Жук полезли в эту трубу. Воздух подрагивал, тонко и медленно, будто где-то недалеко кто-то играл на ксилофоне.
Я вспомнила, как тогда Дэн и Жук быстро нырнули в эту самую трубу, совершенно меня не слушая, и я поняла, что эти вот зубодробительные колебания воздуха и есть песня Крысолова. Песня, которой он приманивал детей…
…Доктор потом мне объяснил, почему я слышала голоса, которыми Крысолов разговаривал со мной. Я всего не поняла, но то, что поняла, расскажу. Эти голоса, сказал доктор, он мог посылать прямо в мозг, а те звуки, которыми он заманивал людей в свои пещеры, мозг не мог воспринять. Их надо было слышать именно ушами.
Тут доктор проговорился, а я сделала вид, что не поняла.
– Именно такими модуляциями сирена парализует волю своей жертвы, – сказал он задумчиво, как бы сам себе. – А еще считается, что они могут этими звуками изменять пространство…
И грустно так вздохнул.
А я ведь много книжек читала, «Мифы Древней Греции» тоже читала. А там сирены присутствуют, часто встречаются. И я догадалась, что доктор и вся эта его кампания уже давно ищут этих самых сирен. Может, убить хотят, а скорее всего поймать и использовать. В качестве оружия. Ведь если сделать такие передатчики, вот с этими самыми модуляциями, то можно всем мозги накрутить ой-ей-ей как! А если еще и пространство можно изменять!
Я сразу вспомнила, что говорил Жук, когда на него набросились эти пятна. Что эти древние существа могли управлять водой, ветром и даже камнями.
– Да-да, – сказала я, изображая дурочку. – Там этими самыми модуляциями все стены исписаны, места свободного нет.
Доктор улыбнулся и добавил, что это он просто так мне все объясняет, а на самом деле ничего этого ни со мной, ни с Жуком, ни с Дэном не происходило, и я должна это запомнить раз и навсегда. Я сказала, что обязательно это запомню. Еще доктор сказал, что я не должна никому ничего рассказывать, а то меня надолго поместят в сумасшедший дом. Я сказала, чтобы доктор не волновался, я себе не враг. Доктор засмеялся и сказал, что я очень умная и взрослая девочка, и тут же попросил меня, чтобы я зарисовала, как выглядит пятно и как выглядит Крысолов.
Я спросила, зачем ему это надо, а он ответил: чтобы быстрее меня вылечить. Если хочешь избавиться от страха, посмотри
А потом доктор попросил меня нарисовать тот камень.
Тем же вечером я начала потихоньку записывать эти свои приключения в тетрадь. Тетрадь я утащила у одной медсестры, и она, эта тетрадь, была в черной обложке. А потом оказалось, что в эту тетрадь на самом деле должны были вписывать всех, кто умер в больнице».
Тринадцатый вечер
– Я кино такое видел, – сказал Малина. – Они там тоже идут по лесу, идут и постепенно пропадают. А потом находят в лесу дом, и уже там последних двух убивают.
– Кто убивает? – спросил Борев. – Привидение?
– Не, там вообще непонятно кто. Кто-то их там убивает – и все.
Корзун молчал весь день. Он и сейчас лежал в гамаке и молчал.
– Забавно, – сказал Борев. – Сегодня одна девчонка ногу сломала.
Борев чувствовал себя не очень хорошо. Ушиб на коленке не проходил, напротив, даже потихоньку увеличивался. Сегодня с утра Борев привязал к ноге лист подорожника, но не помогло. Опухоль не спадала, и колено ныло, отчего Борев пребывал в меланхолическом настроении.
– Что же тут забавного? – спросил Корзун.
– Так, – улыбнулся Борев. – Забавно…
– Вы тут психи все, – сказал Корзун. – Видели, кстати, вчера? Целый грузовик увезли.
– Видели, – нехотя сказали все. Почти все.
Один только Борев ничего не сказал. Ему весь день хотелось спать, и после обеда он не пошел смотреть кино, потихоньку смылся и всю вторую половину дня дремал в палатке один. Думал.
– Говорят, эпидемия, – сказал Корзун.
– Эпизоотия, – поправил Малина, собиравшийся стать врачом. – Эпидемия – это когда люди помирают. А когда крысы дохнут, это эпизоотия.
– А у нас и люди помирают, – зашептал Корзун. – С Фогелем-то что? Подавился пчелой?
– Такое бывает иногда, – сказал Малина. – Бывает. От пчел каждый год куча народу гибнет. А Фогель сладкое любил и жадный был, всегда себе сиропа по полстакана наливал. Вот туда оса и залетела. А он по жадности не увидел.
– Негритенка укусил шмелик, он лежит, совсем не дышит, – загадочно сказал новенький.
– Это ты о чем? – подозрительно спросил Корзун.
Новенький промолчал.
– Ну, хорошо, – согласился Корзун. – Пусть пчела. А тот, из третьего отряда, ну пусть у него корь… А крыс-то что, тоже пчелы перекусали? Целый грузовик, да? Или у них корь?