Пятое Евангелие
Шрифт:
Мы с Симоном прошли к пустому столику в углу и спросили чего-нибудь покрепче вина. Из-за своих габаритов Симону приходилось потрудиться, чтобы выпивка оказала на него хоть какой-то эффект. Но здесь подавали только вино, поэтому заговорил я, лишь когда первый бокал Симона опустел.
– Зачем мы кому-то потребовались?
Он провел пальцем по граненому стеклу толстого бокала, крепкого, как граната.
– Если я узнаю, кто угрожал Петросу… – тяжелым голосом произнес брат.
– Ты правда думаешь, что ограбление может быть связано с убийством Уго?
– Не знаю.
Он
Я достал из кармана распечатанное на принтере письмо и передал брату.
– Он тебе когда-нибудь нечто подобное говорил?
Симону потребовалось всего несколько секунд, чтобы прочитать. После чего он подвинул листок обратно и, нахмурившись, ответил:
– Нет.
– Как думаешь, там что-то важное?
Он откинулся назад и налил себе еще бокал.
– Вряд ли.
Его огромный палец опустился на страницу, указывая на дату сообщения. Две недели назад.
Я перечитал слова.
Дорогой Уго!
Мне очень жаль это слышать. Но впредь Вам лучше просить о помощи кого-то другого. Могу порекомендовать нескольких специалистов по Священному Писанию, которые обладают более чем достаточной квалификацией, чтобы ответить на Ваши вопросы. Напишите, если будет такая необходимость. Удачи с выставкой.
Ниже шло исходное сообщение Уго, на которое я отвечал. Последние его слова.
Брат Алекс!
Выяснились кое-какие факты. Это срочно. Не смог до Вас
дозвониться. Пожалуйста, свяжитесь со мной немедленно, пока
новость не просочилась наружу.
– Тебе он никогда про это ничего не говорил? – повторил я.
Симон печально покачал головой.
– Но поверь мне, – сказал он, – я выясню, что происходит.
В его голосе прозвучала нотка типичного секретариатского чувства превосходства. Подождите здесь, пока мы спасем мир.
– Кто знал, что сегодня ты ночуешь в квартире? – спросил я.
– В нунциатуре все знали, что я лечу домой на открытие выставки.
Нунциатура. Посольство Священного престола.
– Но я не сказал им, – добавил Симон, – где именно остановлюсь.
По голосу было понятно, что этот вопрос беспокоил и его. Телефонный справочник Ватикана невелик, и в нем выписаны домашние и рабочие номера большинства служащих, включая мой собственный. Но адресов там нет.
– И потом, как можно добраться сюда от Кастель-Гандольфо так быстро?
Симон долго не отвечал, только крутил в руках очки. Наконец он сказал:
– Наверное, ты прав. Никак.
И все же в голосе брата не слышалось облегчения, словно он пытался лишь успокоить меня.
Далекие церковные колокола пробили десять вечера. Началась смена караула. Появились патрульные в ночной униформе – возвратившиеся с дежурства.
Первым к нам подсел мой старый друг Лео. Мы познакомились, когда я учился на третьем курсе семинарии, весной, на похоронах. Швейцарский гвардеец убил в казарме командира, потом сам застрелился из табельного оружия. Лео в ту ночь оказался первым на месте преступления. Если я правильно помню, в то время это было единственное убийство, совершенное на ватиканской земле. Мы с Моной опекали Лео больше года, в том числе приглашали на встречи пара на пару, но девушки не видели перспектив у иностранца с невысоким жалованьем, да еще связанного клятвой не обсуждать преследующее его воспоминание. Но когда ушла Мона, не кто иной, как Лео, помог Симону привести меня в чувство. Этой весной он венчался с Софией, и меня назначили отправлять службу, тогда как кардинал Ратцингер оказал им честь, вызвавшись провести венчание. Теперь, после многих лет страданий, у нас обоих появилось по сыну. Сегодня я был рад, что он со мной. Дружба переживших кораблекрушение.
Симон приподнял бокал на дюйм, приветствуя Лео. Несколько кадетов последовали за начальником к нашему столу и вскоре по очереди стали заказывать на всех пиво и вино. Звякали стаканы. После нескольких часов вынужденной неподвижности руки и рты двигались с особенным наслаждением. Здесь обычно говорили по-немецки, но иногда переходили на итальянский, дабы мы тоже могли участвовать в разговоре. Не понимая, что мы не просто друзья их командира, они принялись обсуждать друг с другом до неприличия профессиональные военные подробности. «Какого калибра был патрон?», «В лоб или в висок?», «С одного выстрела? Какая останавливающая сила у пули?».
Но когда Лео объяснил, кто его гости, все переменилось.
– Это вашу квартиру ограбили? – живо спросил меня один гвардеец.
Я понял: скоро слухи разойдутся по всей «деревне». Прежде всего, это повредит Симону. Люди из секретариата должны избегать скандалов.
– Жандармы кого-нибудь поймали? – спросил я.
Сперва они не поняли, о котором из двух происшествий я спрашиваю, но Лео ответил:
– Нет, ни там, ни там.
– Мои соседи ничего не видели?
Лео покачал головой.
Но по-настоящему этих мальчишек занимало все же убийство Уго.
– Я слышал, тело никому не показывают, – сказал один кадет.
– Да, вроде с ним что-то не так, – прибавил второй. – То ли с руками, то ли с ногами.
Они ошибались. Тело Уго я видел собственными глазами. Но прежде чем я успел вмешаться, пошли грубые шутки насчет стигматов. Симон бухнул кулаком о стол и прорычал:
– Хватит!
Тишина установилась мгновенно. В их мире он являл собой пример авторитетности и респектабельности: высокий, внушительный, из священников. К тому же, понял я, в свои тридцать три года, он может казаться еще и старым.