Пятое измерение
Шрифт:
Уф-ф, наконец-то! Сбылась мечта, с самого утра стремился. Итак, я в Нуль-варианте, в лаборатории вариаисследования без начальства (впрочем, номинально Паша). В выпятившемся в бесконечный n-континуум возможностей кусочке пространства с особыми свойствами. Люди всюду не обходятся без Пятого измерения, это так, но здесь у нас оно как-то более физично. И технично. Отсюда мы не выпячиваемся в иные варианты одним ортогональным отличием, а исчезаем целиком и появляемся целиком. В Нуле у нас нет своего тела с каким прибудешь, такое и носи. Это странновато. Конечно, попахивает отрицанием телесности,
Опять же техника. Индикация приближения полосы, многоэлектродный контроль биопотенциалов для сложного индивидуального резонанса каждой личности с иными измерениями и так далее вплоть до медицинского контроля. И все по теории.
Словом, я дома, грудь дышит глубоко и спокойно. И как всегда, когда достигнешь трудной цели, кажется, что дальше все будет хорошо.
Встаю с кресла, делаю в темноте шаг по мосту и спотыкаюсь, цепляю ногой за что-то мягкое. Едва не падаю. Ругаюсь. Лежащее издает стон, такой, что у меня мурашки по коже. Голос знакомый. Кепкин?!
Перешагиваю, бросаюсь к стене, нашариваю выключатель, поворачиваю. Полный свет. На помосте возле кресла лежит вниз головой Герка и, о боже, какой у него вид! Серый костюм в грязи, в темных пятнах, а правая сторона будто обгорела: сквозь прорехи с черной каймой в пиджаке и брюках виднеется желтая кожа.
Присаживаюсь, переворачиваю его на спину. Левая сторона Геркиного лица нормальная, только бледная, а правая багрово вздута, даже волосы с этой стороны осмолены. Какой ожог! Глаза закачены. Вот тебе и "все будет хорошо"!
Тормошу:
Эй, Гер, очнись, что с тобой? Это я, Алеша. Он приходит в себя, приоткрывает глаза. Стонет с сипением сквозь стиснутые губы. Я почти чувствую, как ему больно.
Что случилось, Гер? Где это тебя так? Кепкин разлепил спекшиеся губы, облизнул их:
Прливет... Одежду с меня сними, выбрось... Он еще шепчет. Рладиация, опасно... Нарвался на взрлыв... Грлибочком.
И теряет сознание. Голова валится на сторону. На досках возле его рта подсыхающее пятно рвоты. Ожоги, рвота признаки сильного радиационного поражения, острой формы "лучевой болезни". Действительно, нарвался!
Я расстегиваю, а когда пуговицы или молнии заедает, то рву, с треском раздеваю тяжелое обмякшее тело. Соображаю, что делать. Вызывать "скорую"? Это и обычно-то часа два-три, а в Нуль попасть им и вовсе мудрено, промахнутся. Надо самому как-то. Из Нуля можно выйти обыкновенно и повернуть в него, если в выходе не колебался и не подвергался превратности случая. Какие колебания: надвариантник погибает! В двух кварталах вверх по Чапаевской-Азинской-Кутяковской или как ее еще находится клиника, при ней, кажется, есть пункт "неотложки"... да если и нет, дежурные врачи наверняка имеются. Вот туда его и надо.
Взваливаю беспамятного Кепкина на плечо. Какой он тяжелый при- своей худобе и будто полужидкий, сползает. Пошатываясь, бегу по коридору. Лифтом вниз. Не тревожа сладкий сон вахтера в кресле, сам отодвигаю засовы двери. Переваливаю Герку на другое плечо и вперед во тьму. За квартал увидел световое табло с красным крестом.
Возвращаюсь
Поднимаюсь по лестнице, а в уме одно: "Безнадежен. К утру помрет". Так сказали в один голос врач "неотложки" и вызванный им дежурный терапевт. "Где это его так, хватанул не меньше тысячи рентген, втрое больше положенной нормы? На реакторе, что ли?.." Конечно, они распорядились сразу о переливании крови, об инъекциях антибиотиков и стимуляторов обо всем, что применяют, пока человек дышит. Но это просто медицинский ритуал.
Основное было сказано и я, чтоб быстрее закрутились, врал медикам, что понятия не имею,, кто это и что с ним случилось. Шел-де мимо сквера, слышу стонет кто-то; сначала думал, что пьяный. Одежда? Да вроде там лежала рядом, сам, вероятно, снял. Не светилась в темноте? Вроде немножко было. Кто я и откуда? Назвал вымышленную фамилию, такое же место работы, адрес и ходу. Что толку рассусоливать, если не выживет!
...Бедный Кепкин! Правда, из-за ничтожно малой вероятности Нуля эта смерть не в смерть, не оплачет его Лена; да и в "неотложке" все смажется иными вариантами, окажется, что я принес упившегося до самоотравления алкаша, и того спасут... того спасут! И с Герочкой я еще не раз встречусь в разных вариантах, как встречаюсь со Стрижом. Но жаль и обидно, что так оборвалась его надвариантность, н. в. линия. Переводил человек сначала больше чтобы похохмить статьи о южноамериканском эмоциотроне и собаках, тем подкрепил умствования Кадмича и Сашки, постепенно втянулся в работу по созданию Нуля; перебросившись, приобщился к надвариантной мудрости той, в которой много печали. И вот...
Значит параллельно с вариантами, где я служу в продмаге, изобретают способ электроформовки диодов в матрицах, летают на биокрыльях... и многими еще есть и такое здесь-сейчас, с грибочковым ядерным взрывом. Мы считали, что такие возможны в будущем или где-то не здесь, а если и здесь, то ПСВ к ним не приведет, упрется в стену нашего несуществования. А Герка по своему невезению угадал, что называется, в самый раз: в час, когда началась и кончилась ядерная война.
...Это тоже ноосфера. Такие возможности созданы в изобилии, упрятаны в корпуса авиабомб и белоснежных остроконечных ракет, хранятся в готовности. Хотите используйте, люди, не хотите нет. Ноосфера, кончающая с собой.
По привычке дохожу до конца коридора, до последней двери. Дергаю заперто. Спохватываюсь: ну да, в Нуле она должна быть заперта, открыта предпоследняя. Возвращаюсь, вхожу, все на месте: пульт, помост с креслом, и электродными тележками, тумбы "мигалки". Я по-прежнему в Нуле только теперь нет чувства, что все в порядке и дальше будет хорошо.
Ничего не в порядке.
Гашу свет. Хожу вдоль помоста, от стола Смирновой у окна до пульта возле двери двенадцать шагов от индикаторных огоньков до фиолетовой тьмы, накрест пересеченной оконным переплетом, столько же обратно. Не споткнусь, не зацеплюсь место знакомое. Мысли тоже мечутся.