Пятое путешествие Гулливера
Шрифт:
Я знал, что мне не следует говорить, кто я и откуда. Но старик выглядел безобидно, поэтому я не удержался и сказал, что я действительно прибыл из очень далекой страны, о которой в Эквигомии ничего не знают.
– Знают, знают!
– ворчливо сказал старик.
– В книгах, которые были здесь, все это было - и о дальних странах, и о хороших людях... обо всем...
Я спросил его, кто он такой. Оказалось, что он служил здесь библиотекарем. Тогда я спросил, куда Девались книги.
Он боязливо огляделся по сторонам и, понизив голос до шепота, сказал:
– Книги сожгли. А самые ценные заперли под
...Время шло, а положение моего покровителя, насколько я мог судить, не укреплялось. Юноша, который участвовал в первом покушении, умер от ран и ничего не раскрыл. Враги Нуила использовали это, чтобы обвинить его в убийстве. Распространялись также слухи, что он погубил своего секретаря, который слишком много знал о преступлениях Нуила.
Считалось, что Эквигомией управляет Совет многократносверхравных, полный состав которого, однако, никогда не оглашался. Было только известно, что он состоит из тринадцати членов. Совет никем не избирался и не назначался, а каким-то образом назначал сам себя. Председателем Совета считался император Оан.
На самом деле власть была в руках трех или четырех человек, которые все время находились в двойственном состоянии союза и вражды. Теперь остальные члены этого узкого круга объединились против Нуила и готовились свалить его, как он в свое время свалил Амуна.
Однажды, в минуту откровенности, Нуил рассказал мне о своей жизни. По странному совпадению он, как глава Пекуньярии Нагир, в молодости был бродячим актером и фокусником. Это было еще до того, как Оан создал государство равных. На представлении в какой-то деревне его заметил Оан, в то время нищий проповедник. Скоро Нуил стал его учеником и сподвижником. Когда восстали крестьяне, Оан и Нуил снабдили их своими идеями. После победы Оана стали называть императором, хотя он официально не принимал этого титула, а Нуил стал пятикратно-сверхравным. Но он был, конечно, не единственным учеником Оана, и ему всегда приходилось бороться за свое высокое место и близость к императору. Нуил был бездетный вдовец.
Вероятно, ему недоставало секретаря Мика, который был его доверенным лицом и советчиком, а во мне он хоть в малой мере, но видел преемника Мика. Но говорить со мной о перипетиях его борьбы с соперниками было мало толку, так как я слишком плохо знал политическую систему Эквигомии и расстановку сил. Иногда Нуил кое-что рассказывал мне об этом, но чаще наш разговор обращался к заморским делам.
На заседания Совета Нуил отправлялся в сопровождении отряда солдат. Другие руководители приводили такие же отряды, так что Совет заседал в окружении целой армии. Офицеры и фанатики среди солдат враждовали, как их хозяева, дело уже несколько раз доходило до вооруженных стычек.
Заседания Совета превратились в словесные перепалки, в которых участники, клянясь Оаном, обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Мне кажется, что государством в эти месяцы, которые я провел в столице, в сущности, никто не управлял. Может быть, это было лучше для эквигомов. По крайней мере, высшим сверхравным было не до того, чтобы разводить голубей, искоренять вредную привычку к молоку и превращать
Нуил все еще не терял надежды. Он рассылал верных людей в воинские части, собирал своих сторонников в Совете и что-то обещал им, пытался расколоть своих врагов. Но эмиссары его возвращались с неутешительными известиями, ряды сторонников редели, а враги, видя его слабость, теснее объединялись.
Однажды Я с удивлением и с некоторым удовольствием обнаружил, что мои стражи куда-то исчезли. Дело было ясно: крысы бегут с тонущего корабля. Но мне с этого корабля было некуда бежать. Я надеялся, что сам Нуил достаточно умен и хитер, чтобы не пойти на дно, а заодно помочь и мне выбраться из Эквигомии.
...В этот день Нуил еще утром уехал на заседание Совета.
Я сидел за письменным столом и приводил в порядок свои записи, которые начал в последние недели делать, пользуясь свободным временем. Внезапно дверь открылась, и вошел офицер, с которым я ехал в экипаже после убийства Мика.
– Нэмис, пять минут на сборы!
– сказал он.
– Приказ пятикратно-сверхравного: к утру быть в порту.
Я понял, что наступил решительный час. Сунув в мешок свои записи, трубку, чистую рубаху и еще какую-то мелочь, я вышел вслед за офицером. Нам подали верховых лошадей, и мы поскакали. Часа четыре мы мчались без передышки.
Я никогда-то не был хорошим всадником, а за последнее время совсем отвык от верховой езды. Наконец я взмолился об отдыхе.
Да и лошади были все в мыле. Мы спешились, и он рассказал мне, что произошло. Враги попытались арестовать Нуила, он кликнул своих солдат, началась кровавая схватка. Нуил с помощью верных людей выбрался из здания и теперь другой дорогой ехал в порт, где нас ждало готовое к отплытию военное судно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. БЕГСТВО ИЗ ЭКВИГОМИИ.
ГУЛЛИВЕР ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА РОДИНУ
Обстоятельства нам благоприятствовали. Весть о бегстве Нуила еще не успела дойти до дорожных постов, и солдаты с почтением пропускали нас, когда мой спутник показывал им бумаги, подписанные нашим хозяином. Дороги были плохие, и ночью ехать по ним галопом и даже рысью было опасно.
Тем не менее мы опередили Нуила и его отряд приблизительно на час. Пятикратно-сверхравный был измучен до последней крайности и едва держался в седле. Пришлось перенести его в лодку, куда поместилось еще семь человек, включая меня и моего спутника. Судно дрейфовало в полумиле от берега и подняло паруса, как только мы взошли на борт. Нуил приказал мне поместиться в его каюте, и через несколько минут мы оба спали мертвым сном. Следующим утром я узнал, что судно направляется в Порт-Тонваш. Итак, Нуил намеревался стать политическим эмигрантом в Пекуньярии.
Я сказал: первое, что ему потребуется там, - это деньги.
Он усмехнулся и достал из шкафа кованый ларец старинной работы. В нем было несколько сот старых эквигомских золотых монет, каждая весом более соверена, золотые украшения и драгоценные камни. Я сказал, что надо будет положить это на хранение в банк, так как воры и грабители немедленно попытаются добраться до его сокровища.
Именно сокровище Нуила помогло мне поистине чудом вернуться на родину.
Единственным человеком на судне, который знал, помимо меня, о кованом ящике, был офицер, доставивший меня в порт.