Пятый угол
Шрифт:
— Все это забрали сегодня утром.
— Забрали? Кто?
— Ну, грузчики мебели, а с ними немецкий офицер, друг господина Петерсена… Он здесь часто бывал… Редекер его имя…
— Редекер? — у маленького майора Бреннера были свои связи в СД. Он знал оберштурмфюрера Редекера, родного зятя рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Генриха Гиммлера.
Бреннеру вдруг стало не по себе. Не заодно ли уж Редекер с Петерсеном? Тогда все действительно решают секунды. Сюда, в служебную квартиру, он опоздал. Но о наличии убежища на авеню Моцарта
Пятеро лучших из лучших вновь сбежали за своим майором по лестнице вниз и на улицу. Взревели моторы. Сердце майора бешено колотилось. Он чувствовал себя Хансом Альберсом [17] : опля, вот он я!
Несколько минут спустя на фешенебельной авеню Моцарта Бреннер на своем школьном французском пытался втолковать консьержке, что он должен произвести обыск в квартире господина Петерсена на третьем этаже.
— Но, мсье, — отвечала консьержка, — там же, наверху, дамы!
17
Известный немецкий актер кино и театра первой половины XX века. — Примеч. пер.
— Дамы? Что еще за дамы?
— Мадам Лили Паж и ее камеристка.
— Кто такая мадам Паж?
— Приятельница мсье Петерсена, кто же еще? Он уже несколько дней как в отъезде.
Тут Бреннера осенило: они ничего не слышали об убийстве орденоносца и спекулянта золотом, и он вновь ринулся с пятью своими подчиненными — на этот раз наверх, на третий этаж.
На его звонок дверь открыла отменно красивая горничная. Бреннер разъяснил, в чем его миссия, не обронив, однако, ни слова (гений!) о печальной судьбе орденоносца. Красавица горничная пришла в замешательство и позвала мадам.
Мадам Паж появилась в каком-то легком одеянии, которое, несмотря на сумрак в прихожей, следовало бы охарактеризовать как прозрачное и приводящее в смущение. Весьма привлекательная, чуть полноватая, не старше тридцати трех лет, с белоснежной кожей и миндалевидными глазами, она не могла не волновать.
Майор заметил, что все его пятеро подчиненных вылупились на нее. Это был тот сорт женщин, с которыми Фриц Бреннер за всю свою жизнь никогда не имел дела. Он прокашлялся и объяснил свое задание вежливо, но твердо.
Затем он первым (исключительно из чувства долга) вошел в салон, обставленный чрезвычайно дорого и элегантно. На стенах можно было видеть несколько на редкость непристойных картин. Бреннер, разумеется, рассматривать их не стал.
Тем временем Лили Паж грациозно приблизилась к окну и опустила занавески, хотя в это время суток светозащита не требовалась.
«Я не идиот, — подумал Бреннер, — это же явно условный знак для кого-то там, внизу, на улице!» Поэтому он подошел к пышнотелой Лили, вновь поднял занавески, выразившись при этом с чугунной галантностью:
— Прошу дозволения любоваться красотой
— Прелестно, — сказала легко одетая Лили, опускаясь в глубокое мягкое кресло и скрестив ноги. — Пожалуйста, господин майор, начинайте обыск.
Пятеро из команды Бреннера тем временем к нему уже приступили. Майор слышал, как они шумели и заигрывали с горничной. Проклятые парни! Никакой серьезности, никакого чувства долга! Ну и отношение к воинской службе…
Рассерженный и к тому же сбитый с толку близостью Лили, Бреннер открыл большую шкатулку красного дерева. При виде содержимого краска стыда бросилась ему в лицо. Он судорожно вздохнул. Черноволосая Лили сардонически улыбалась. С громким щелчком майор захлопнул шкатулку. Он снова почувствовал себя паршиво.
Конечно, майор Бреннер вообще-то слышал, что существуют книги, рисунки, фотографии и некие предметы, которые не принято выставлять напоказ. Но он никогда не мог себе даже представить наяву подобные книги, рисунки, фотографии и предметы. Когда он, ничего не подозревая, открыл шкатулку и увидел всю эту мерзость, то был возмущен до глубины души! Чудовищно. Отвратительно. Деградация. Порча. Неудивительно, что такая нация проиграла войну…
С трудом сдерживаемое ржание и шум заставили майора вздрогнуть. Мадам с миндалевидными глазами произнесла нежным голоском:
— Ваши люди, похоже, обнаружили библиотеку.
Бреннер метнулся в соседнюю комнату. Четверо из его отборных солдат были заняты книжным шкафом. Майор содрогнулся при виде того, что их так развеселило. Он обратился к поискам пятого отборного. Тот торчал в комнате горничной.
Бреннер запретил всем четверым копаться в книжном шкафу, извлек пятого и запретил ему шашни с прислугой. Ситуация начинала выходить из-под контроля. Ибо квартира все больше походила на экспозицию непристойностей.
С лица майора не сходил багрянец. На лбу проступил пот. С решимостью отчаяния он устремился к телефону и заказал по каналу вермахта «Леандер 14» срочный разговор с Тулузой.
К счастью, Верте оказался на месте. У Бреннера гора свалилась с плеч, когда он услышал голос своего полковника. И он даже застонал, сообщая, в какую трясину его занесло.
В Тулузе застонал и полковник Верте, слушая своего скромнягу майора, но тот этого не заметил. Все его внимание было поглощено только вопросами Верте:
— А материалы… кассовые купоны и прочее… что-нибудь нашли?
— Ничего, господин полковник.
— Послушайте, Бреннер: Ливен скоро приедет в Париж. Вам нельзя покидать квартиру. И что-либо кому-нибудь рассказывать о Тулузе…
— Понимаю, господин полковник. Не сдвинусь с места и буду нем как могила.
— Звоните в «Лютецию» и на квартиру к Ливену. Пусть его направят к вам, как только он прибудет в Париж.
Бреннер повесил трубку. Ливен! Томас Ливен! Светлым лучом надежды казался ему зондерфюрер. Только бы он приехал, поскорее приехал…