Пятый угол
Шрифт:
— В дружеских отношениях с капитаном Уоллесом?
— Да, в весьма дружеских.
— Ага, — сказал Томас Ливен.
Маленький город был наводнен солдатами, беженцами и перемещенными лицами. Жилья не найти, гостиницы и постоялые дворы забиты до отказа. 20 февраля 1947 года Томас и Бастиан под чужими именами сняли у одного крестьянина две комнаты в тихой деревне неподалеку от города. Здесь они прожили три месяца. Срок был долгий, но и дел хватало.
Для начала они зачастили в «Бристоль» и убедились: когда ни придешь, всегда полно народу. Здесь танцевали и пили, флиртовали и спекулировали, перешептывались, торговали, звонили по телефону. Стайки девиц легкого
Понаблюдав с неделю за ситуацией в городе, Томас и Бастиан в заснеженной деревенской харчевне держали военный совет.
— Здесь есть девушки, солдаты, здесь есть вынужденные переселенцы, старина, — говорил Томас. — Но главное — здесь есть нацисты. Пришлые и уроженцы этих мест, теперь я это знаю. Американцы, похоже, не в курсе. Но мы двое, ты и я, не должны никогда этого забывать! Наша цель — уран и чертежи.
— Если они все еще здесь.
— По всей вероятности, еще здесь. Думаю, у меня есть первоклассный метод выяснить это.
— Тогда выкладывай, — сказал Бастиан.
Что Томас и сделал. Его план был настолько прост, насколько и гениален. 28 февраля Томас впервые набросал его. А уже 19 апреля в его собственности находились:
28 кубиков урана 238 по 5 сантиметров в длину и ширину каждый, весом 2,2 килограмма с клеймом берлинского института Кайзера Вильгельма; один экземпляр секретного прибора МКО для прицельного бомбометания и точные чертежи этого прибора, изготовленного в третьем рейхе всего в нескольких экземплярах и после испытаний ни разу не применявшегося. Речь шла о конструкции для истребителей-бомбардировщиков, позволявшей поражать цели в тот момент, когда объект попадает в перекрестие прицела. При этом стрелок может не заботиться об упреждении. Как добыл все это Томас Ливен?
Как сумел обойти всех этот мнимый Петер Шойнер, задавались вопросом французские, американские, английские и другие агенты, кишевшие на юге Германии в середине апреля 1947 года и пытавшиеся, как и Томас Ливен, он же Петер Шойнер, раздобыть исчезнувшие приборы самонаведения и их чертежи. Но мы несколько забежали вперед, а пока что на календаре 28 февраля. Поэтому помолчим о том, что придумал Томас и вкратце опишем, что происходило в эти три месяца вокруг таинственной Черной Люси. И вокруг Томаса Ливена.
5
Операции с наркотиками, которые проворачивали Черная Люси и ее американский любовник в эти три месяца зимы и начала весны, приняли беспрецедентные масштабы. Они теряли всякую осторожность, сталкивали лбами агентов и взвинчивали цены. Знала ли Черная Люси, что играет со смертью?
Писатель Липперт по-прежнему сидел в мюнхенской тюрьме. Как ни старался Томас помочь ему, никакой возможности поначалу не было. Заговор молчания окружал несчастного Липперта, посмевшего противостоять Черной Люси.
— Подождите, — говорил Томас бедной беспомощной Эльзе Липперт. — Имейте терпение. Творится беззаконие. Но беззаконие тоже не вечно. Иногда оно длится долго, но никогда не вечно. Наступит день, когда мы сможем помочь вашему несчастному мужу.
Но если все попытки реабилитировать писателя Липперта оказывались бесплодными, то другие дела Томаса Ливена шли вполне удовлетворительно.
Вскоре среди агентов различных национальностей прошел слушок о сокровищах, которыми он обладал. Они являлись к нему с коммерческими предложениями, сперва насчет кубиков урана. Выбор Томаса Ливена пал на аргентинского коммерсанта и личного доверенного Перона, год назад ставшего президентом страны. Своему другу Бастиану Томас сказал:
— Это тот, кто нам нужен, старина. Пусть эта дрянь исчезнет из Европы. Далеко-далеко. Туда, где из урана не делают бомбы!
Аргентинец расплатился американскими долларами — по 3200 долларов за кубик, выложив в итоге 89600 долларов. Уран, задекларированный как дипломатический багаж, улетел в Аргентину.
Внимательный читатель, вероятно, вспомнит о скандале вокруг первой аргентинской атомной электростанции в 1954 году, о котором кричали первополосные заголовки в международной прессе. Тогда стало известно, что мнимый атомщик немецкого происхождения, «профессор» Рональд Рихтер, с 1948 года проводил для Перона атомные испытания на острове Гуэмул с целью превратить Аргентину в ядерную державу. В распоряжение сомнительного профессора Перон выделил 300 миллионов марок. Однако из-за технической неподготовленности миллионный проект так и не реализовался. Стержни внутри атомного реактора были, в частности, изготовлены из урановых кубиков, которые все без исключения имели клеймо «Институт Кайзера Вильгельма» в Берлине…
Из-за прибора для прицельного бомбометания вокруг Томаса Ливена засуетились агенты. Прирожденный пацифист, каким он оставался, естественно, внес некоторые изменения в конструкцию, причем так, что даже самые гениальные техники понапрасну ломали бы голову в попытках разобраться, что к чему. Хороший коммерсант, каким был Томас, конечно же, размножил чертежи, поскольку собирался продать их не одному, а нескольким заинтересованным лицам.
Пока конкурирующие стороны увлеченно торговались, на горизонте обозначился некий господин Грегор Марек из Богемии. Томас довольно часто видел его в «Бристоле». Дела у господина Марека, судя по всему, шли превосходно. Всегда элегантно одетый, маленький, коренастый, с высокими скулами и косым разрезом глаз, присущим славянской расе, он говорил с соответствующим акцентом:
— Скажите, господа, могу я немного беседовать с вами? Слышал, у вас есть что продавать…
Томас и Бастиан поначалу ничего не могли понять. Тогда господин Марек объяснил четче:
— Там, в Чехословакии, имею люди, хорошие друзья, платят классно. Так покажите же мне один раз прибор и чертежи.
После недолгих дебатов Томас и Бастиан показали господину Мареку «один раз» прибор и чертежи. У чеха глаза полезли на лоб.
— Невероятно! Я целый год гонялся за ними. Ничего не находить. Скажите, умоляю, как вам удалось?
— Все было очень просто, дорогой господин Марек, — ответил Томас. — В свои расчеты я включил и политические настроения населения. Здесь очень много нацистов. Мы с другом несколько недель обходили окрестности. От одного нациста к другому. Мы дали понять, что принадлежим к организации «Вервольф»…
— Йезусмарияйозеф, с ума вы сошли?
— Ни в коем случае, любезнейший. Вы видите, как прекрасно все сработало. Как нацист с нацистом мы беседовали с местными и приезжими. Где уран? Где чертежи чудо-оружия? Нашей организации нужны деньги. Придется продать уран и чертежи. Господа отнеслись с пониманием. Один направлял нас к другому… Вот так-то, мсье!