Пыль грез. Том 1
Шрифт:
Через мгновение ошарашенный Танакалиан увидел, как некоторые бревна пришли в бешеное движение. Он достал из футляра подзорную трубу, чтобы вооруженным глазом осмотреть берег реки. Ящерицы. Громадные ящерицы – теперь понятно, почему часовые стоят к нам спиной!
Кругава если и видела, что происходит на речном берегу, не подала виду.
Болкандский шатер был достаточно велик, чтобы вмещать десятки комнат. Крылья полога парадного входа были откинуты и прикреплены к изящным деревянным столбам золочеными пряжками в виде вороньих лап. Солнечный свет, пробиваясь через плетение балдахина,
Их ожидал какой-то чиновник, в замше и серебристой кольчуге – такой тонкой, что не спасла бы от детского ножика. Мужчина, чье лицо было закрыто вуалью, поклонился в пояс и жестом пригласил изморцев следовать по коридору с шелковыми стенами. В дальнем его конце стояли два стражника, одетые в длинные кольчуги того же тонкого плетения. На тонких поясах крепились метательные ножи – по два на каждом бедре. Кожаные ножны под левой рукой, отделанные полосками кости, предназначались для крупных клинков, вроде кривых сабель, но были явно пусты. Солдаты носили маленькие шлемы, не закрывавшие лиц, и, подойдя ближе, Танакалиан с удивлением разглядел на мрачных лицах сеть шрамов, вытравленных темно-красной краской.
Оба стражника стояли навытяжку и словно не обращали никакого внимания на гостей. Танакалиан проследовал мимо них в шаге позади Кругавы.
Открывшаяся палата оказалась просторной. Вся видимая мебель – в немалом количестве – была, похоже, походной; ее явно можно было сложить или разобрать, хотя это нисколько не умаляло ее изящной красоты. Все деревянные детали были покрыты кремовым глянцевым лаком, под кость и моржовые бивни.
Гостей ожидали два сановника, сидящие по одну сторону прямоугольного стола – на нем были приготовлены резные серебряные кубки, по три у каждого кресла. За спиной сановников стояли слуги, и еще двое расположились за креслами, приготовленными для изморцев.
На стенах справа и слева висели гобелены, свободно укрепленные на деревянных рамах. Внимание Танакалиана привлекло то, что изображения – укромные сады без людей – словно движутся; он понял, что изображения на тончайшем шелке оживают под потоками воздуха. И когда гости шли к своим креслам, со всех сторон в каменных желобах журчала вода, шапки цветов качались под незаметными порывами ветра, листья шелестели и терпкие ароматы создавали небывалую иллюзию сада. Даже свет, проникающий сквозь балдахин, был пятнистым, создавая причудливые тени.
Разумеется, таких, как Смертный меч Кругава, подобные тонкости не трогали, и Танакалиан, идущий следом, некстати представил дикого вепря, ломящегося через густые кусты.
Оба сановника поднялись и изысканным жестом приветствовали звенящих амуницией гостей.
Первой заговорила Кругава, на торговом наречии.
– Я – Кругава, Смертный меч Серых шлемов. – На этих словах она стянула тяжелые рукавицы. – Со мной Кованый щит Танакалиан.
Слуги разливали темную жидкость из одного из трех графинов. Когда два болкандца подняли наполненные кубки, Кругава и Танакалиан последовали их примеру.
Темное лицо человека слева, по виду лет за шестьдесят, было покрыто шрамами, украшенными драгоценными камнями на лбу и бровях. Он ответил
– Добро пожаловать, Смертный меч и Кованый щит. Я – Рава, канцлер Болкандского королевства, и в наших переговорах я выступаю от имени короля Таркульфа. – Он указал на стоящего рядом молодого человека. – А это завоеватель Авальт, командующий королевской армией.
То, что Авальт военный, не вызывало сомнений. Помимо такой же длинной кольчуги, что и у стражников в коридоре, он носил кольчужные наручи и поножи. Перевязь с метательными ножами, простые рукоятки которых блестели от долгого использования, короткий меч в ножнах под правой рукой и широкая абордажная сабля – под левой. Стальные полоски, укрывавшие руки от запястья до костяшек, продолжались и по пальцам и до середины большого. На столе покоился шлем завоевателя с широкими нащечниками и наносником в виде змеи с широкой головой. Сеть шрамов украшала лицо воина; узор нарушал старый рубец от удара мечом – наискосок по правой щеке, до уголка тонкогубого рта. Удар был страшный – судя по явной выщерблине на скуле.
После приветствий и ответных слов болкандцы воздели кубки, и все выпили.
Питье оказалось омерзительным, и Танакалиан еле справился с тошнотой.
Увидев выражение лиц гостей, канцлер улыбнулся.
– Жестоко, не правда ли? Кровь четырнадцатой дочери короля, с соком королевского дерева хава – именно шип этого дерева вскрыл ее шейную вену. – Помолчав, он добавил: – В обычаях болкандца в честь формальных переговоров приносить в жертву собственного ребенка как доказательство серьезности намерений.
Кругава поставила кубок на стол – слишком громко, – но промолчала.
Танакалиан, откашлявшись, сказал:
– Канцлер, хотя подобная жертва для нас – высокая честь, наши обычаи велят нам выразить скорбь по поводу кончины четырнадцатой дочери короля. Мы, изморцы, не проливаем кровь перед переговорами, однако позвольте заверить вас, что наше слово так же нерушимо. Если вы потребуете от нас подобного жеста в доказательство, мы окажемся в затруднении.
– В этом нет необходимости, друзья, – улыбнулся Рава. – Невинная кровь ребенка уже в нас, не так ли?
Когда слуги наполнили по второму из трех кубков, стоявших перед каждым, Танакалиан почувствовал, как напряглась Кругава. Впрочем, на сей раз жидкость текла прозрачная, источавшая деликатный цветочный аромат.
Канцлер, от которого не могла укрыться натянутая реакция изморцев, снова улыбнулся.
– Нектар цветов шарады из Королевского сада. Прекрасно очищает нёбо.
Они выпили, и глоток сладкого, живого вина действительно принес облегчение.
– Шараду, – продолжил канцлер, – подкармливают исключительно мертворожденными детьми жен короля, поколение за поколением. Эта практика непрерывно продолжается уже семь поколений.
Танакалиан предупреждающе замычал: он чувствовал, что Кругава, растеряв остатки сдержанности, вот-вот запустит серебряный кубок в голову канцлера. Быстро поставив свою чашу, он потянулся за кубком Кругавы и, почти без усилий отобрав его, аккуратно вернул на стол.
Слуги наполнили последние кубки; на взгляд Танакалиана, это была просто вода, хотя уже ни в чем нельзя было быть уверенным. Да, последний глоток, из Королевского колодца, в котором гниют кости сотен королей! Деликатес!