Пылающая луна

Уотсон Джо

Какое же я испытала облегчение и счастье, когда наконец дошла до туалета! Я открыла дверцу и стремительно занырнула в кабинку.

Бац! Тыц!

Я на что-то налетела. Изо всех сил. Сориентировавшись, я поняла, что передо мной этот Гот – так я прозвала его в те несколько минут, когда сыпала про себя проклятьями после нашего разговора. Он потирал голову.

– Что случилось? – поинтересовалась я. Ему явно было больно.

– На меня только что девушка накинулась и ударила, вот что.

Я ахнула.

– Простите.

Я не знала, что тут кто-то есть.

– Я сам виноват. Я пришел только руки помыть, так что дверь закрывать не стал. – когда он убрал руку, я увидела на лбу красный след от удара.

– Блин, не слабо! – мне стало ужасно стыдно.

– Ничего. Отомщу в самый неожиданный момент. – он хитро улыбнулся.

По спине пробежал холодок. Это он на что намекает? Что подкрадется, когда я усну, и долбанет по башке? Я осмотрела его с ног до головы. Скажи это любой другой человек, я бы решила, что он шутит, но в данном случае особой уверенности у меня не было.

Он, наверное, заметил мое беспокойство.

– Привет, – сказал он с нормальным южноафриканским акцентом, как и у меня, чем немало меня удивил. Я ждала какого-то более жуткого, вампирического звучания. – Мы как следует не познакомились. Я Дэмиан.

Вот! Это больше похоже на реальность. Есть же какой-то ужастик с сатанинским отродьем по имени Дэмиан? Это мне понятнее. Я прямо ждала, что он окажется Люцифером, Хавьером, Вельзевулом или еще кем-то в этом жутком роде.

– А я Лили, – сказала я строго. Меньше всего на свете хотелось с ним общаться. Особенно после того, как я заметила у него на запястье толстый кожаный браслет и на плече – татуху «Депеш Мод». Все мои подозрения на его счет подтвердились.

Он снова криво ухмыльнулся.

– Рад, так сказать, познакомиться, Лили!

И ушел. Я уставилась ему вслед, обдумывая случившееся.

Странный!

Реально странный.

Самый ненормальный человек, с кем мне доводилось встречаться.

В мочевом пузыре у меня уже бурлило, если такое возможно, и я запрыгнула в кабинку. Впервые в жизни я несказанно обрадовалась унитазу и испытала мгновенное облегчение. Но увидев себя в зеркало, я обнаружила чудовище – иначе не назовешь.

Я уставилась на свое отражение.

Чуть подняла голову, потом наклонила.

Повернулась в профиль… в надежде, что у этого привидения есть хоть какой-нибудь удачный ракурс.

Но его не было.

По лицу шли черные полоски туши, как у зебры, следы размазанной помады напоминали заразную сыпь, а на голове торчали такие космы, что в них легко могла бы поселиться стая чаек. Где-то сзади за волосы отчаянно цеплялась последняя жемчужная заколка.

Я отмотала туалетной бумаги и попыталась стереть этот ужас с лица. Он не поддавался, и я прокляла себя за выбор помады «Колор Стэй», обещавшей яркие губы для поцелуев на семьдесят два часа. Как минимум, это реально работало, в отличие от некоторых других вещей, на которые я купилась, поверив рекламе.

– При ежедневном использовании ресницы будут казаться в сто раз гуще, длиннее и

сильнее…

Это зачем? Чтобы на них можно было кататься, как на тарзанке?

Я вздохнула. Мир полон пустых обещаний.

Через два часа и после всего одного бокала вина у меня закружилась голова.

Очень сильно закружилась. Я оглянулась, проход пошатывало. Самолет накренился, мое кресло потекло, словно желе. Это было как-то стремно. Потом я услышала чей-то шепот.

– Эй!

Звук раздавался с пола, я посмотрела вниз и увидела, что выпученные глаза мне подмигивают. Нет, реально, глаза с тапок мигали! Потом один вообще повернулся к другому и сказал:

– Она выглядит не супер, да?

– Ага, – согласился второй зайчик. У него оказался английский акцент. – Страшно бледная. Просто страшно.

Я посмотрела по сторонам, пытаясь понять, слышал ли их еще кто-нибудь, кроме меня, но у всех подтаяли лица. У меня началась паника – сердце бешено забилось, ладошки вспотели. Что со мной? И тут я вспомнила… братовы белые таблеточки! Я днем одну приняла. Черт! А Джейн предупреждала, что алкоголь с ними никак нельзя.

Меня сильно затошнило. Голова закружилась, руки стали невесомыми, зайчики заржали. Каждая следующая волна тошноты оказывалась сильнее предыдущей, я поняла, что дольше сопротивляться не смогу. Я обернулась к туалету – он был ужасно, ужасно далеко.

У меня за спиной худшие сутки моей жизни, а впереди – еще хуже? Меня пронзила боль от несправедливости, я возмущенно схватилась за пакет для рвоты.

Только не это, только не это, ну пожалуйста…

Режиссер кино сейчас показал бы лица других пассажиров.

Моя соседка в ужасе отшатнулась.

Мужчину сзади тоже охватил рвотный рефлекс.

Мальчик слева начал смеяться и показывать пальцем.

Старички справа вцепились друг в друга и начали перешептываться.

Я опустила взгляд на тапки; они перестали шевелиться, и я догадалась, что мне значительно лучше. Физически. Эмоционально мне было все еще крайне фигово и вообще не до смущения. Я даже предположила, что меня поместили в какое-то сильно продуманное реалити-шоу, в котором все, кроме меня, актеры. В котором продюсеры играют против меня и стараются максимально испортить мне жизнь. Или это опять проделки сучки-кармы?

Я ощутила неимоверное одиночество, схватилась руками за голову и взмолилась о том, чтобы самолет рухнул. Или хотя бы оторвалась крыша, и меня вынесло наружу. Хотя, конечно, я не жаждала оказаться в такой же ситуации, как те несчастные люди в Андах, которым пришлось есть друг друга, чтобы выжить, но я все равно хотела бы исчезнуть.

И чтобы со мной был Майкл.

Просто страшно хотела. Я хотела лететь в свой медовый месяц, счастливая, держась с мужем за руки и…

– Лили, ты в порядке? – Гот встал со своего места и присел рядом со мной на корточки. Казалось, он искренне за меня переживает.