Пылающие горы
Шрифт:
— Ну что, Ольга Гавриловна и Валерий Германович, прощаете это человекообразное? Или слов его недостаточно?
Ольга всплеснула руками:
— Да господь с ним! Пусть идет с богом. Лишь бы не видеть его!
Есипов успокоил:
— Не увидите, это я гарантирую.
И наклонившись к Скворцову, сказал:
— Вставай. Тебя простили.
Скворцов поднялся:
— Я могу идти?
— Ты все хорошо усвоил?
— Да.
— Тогда пойдем, провожу!
И майор вытолкнул мерзавца в сени. Закрыл дверь в жилое помещение.
— Жлоб!
Тот замер как вкопанный.
— Подожди. Надо поставить точку в этом деле.
Скворцов, обернувшись, спросил:
— Какую еще точку?
— А вот такую!
И без замаха здоровой ногой врезал Петрухе в промежность. От острой боли тот всхлипнул и с широко раскрытыми глазами завалился на бок, опрокинув пустое ведро. В сенях на шум показалась Ольга, испуганно посмотрела на Есипова:
— Коля! Что с ним?
— Ничего страшного. Споткнулся, ударился обо что-то. Сейчас оклемается.
Есипов носком ботинка толкнул тело Скворцова:
— Эй, Жлоб! Тебе не кажется, что ты не вовремя развалился здесь? А ну, встал! Или мне пинками поднять тебя?
Петруха с трудом встал:
— Зачем бить-то? Я же извинился!
Николай схватил Скворцова за подбородок:
— Для профилактики, чмо! Чтобы ты запомнил, женщин нельзя ни оскорблять, ни унижать. А теперь проваливай! И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше! Дружка своего, если не пришел еще в себя, водичкой освежи. Оклемается! Пшел вон!
Скворцов, хромая, враскорячку двинулся на выход.
Николай повернулся к женщине:
— Вот и все!
Ольга спросила:
— Тебе про него Валера рассказал?
— Ты считаешь, он поступил неправильно? Лучше молчать и терпеть унижение? Я удивлен, почему ты мне об этом уроде сама не рассказала!
— Боялась, Коль, что ты неправильно поймешь!
— Вот-вот! Ты боялась, молчала. Даже участковому ни слова. Как же, а вдруг слухи по поселку поползут? А Скворцов этим пользовался. Знаешь, чем это могло кончиться? Тем, что он в один из приходов просто изнасиловал бы тебя! Ты это, естественно, скрыла бы! Как же, ведь это какой позор? А он в результате полностью подчинил бы тебя себе. Своей прихоти. И ты принимала бы его. Да, принимала бы. Страдая, мучаясь, но принимала бы. Лишь бы ничего никто не узнал!
Николай взглянул на часы:
— О! Мне пора! Сейчас бригадир строителей подъехать должен, материал привезти. Пошел я. Пока, Валер?
— До свидания! А вы приходите к нам, дядя Коля! У меня шахматы есть, вы играете в шахматы?
— Не сказать, чтобы очень, но королеву от ладьи отличить смогу!
— Вот и сыграем. Мам, ты не будешь против?
Ольга улыбнулась:
— Нет, конечно! Играйте, сколько вам будет угодно.
Мальчик посмотрел на майора:
— Придете, дядя Коля?
— Обязательно! Но только не сегодня! Как-нибудь на следующей неделе, договорились?
— Договорились!
Женщина вышла
— Спасибо тебе за все, Коль!
— Оль, я уже говорил, перестань! Какая может быть благодарность? Я же не чужой вам!
— Да, теперь ты и Валере не чужой. Он в восторге от тебя. После той злополучной рыбалки только и слышу: дядя Коля да дядя Коля!
— Так это ж хорошо?
— Это очень хорошо! Ну, пойдем, я тебя провожу, мне надо к Марине зайти.
Они вышли на улицу, и сразу Ольга схватила Николая за руку:
— Смотри, Коля!
Есипов не понял:
— Куда смотреть?
— Да вон, в сторону ветлы!
Николай повернулся. Вдоль противоположного ряда домов шли Скворцов и его собутыльник Жора. Последний что-то говорил дружку, часто хватаясь за горло, видимо, обсуждая, как ловко гость Жлоба его вырубил. А может, просто это было его привычкой. Петруха же нес в руках объемную сумку. Дружки торопились и по сторонам не смотрели.
Ольга встревожилась:
— Коль! А они не в милицию спешат? Ты же знаешь, какой коварный этот Скворцов!
Майор был спокоен:
— С их пьяными рожами только в милицию! Нет, Оль, на этот раз Жлоб не пойдет в отдел. Думаю, он торопится на станцию, чтобы успеть к двухчасовому автобусу на Переславль! И вообще, что-то подсказывает мне, Скворцов теперь долго не появится в поселке. А если и объявится, все же тут мать, то будет вести себя тише воды, ниже травы.
Ольга рассмеялась.
Они подошли к крыльцу Николая, возле которого уже стоял «Москвич»-«пирожок». А рядом с ним бригадир строителей.
— Вот и материал доставили. Ты, Оль, скажи Володьке, если он дома, пусть через полчаса зайдет ко мне, хорошо?
— Хорошо.
— Ну а вечером, как обычно?
— Да.
— Когда же мы перестанем, как дети, прятаться от людей, встречаясь тайком по ночам?
Ольга вздохнула:
— Придется подождать! Вернется Шевцов, тогда все и образуется!
— Образуется ли? Что-то опасаюсь я возвращения этого «комсорга».
— Ты — и опасаешься?
Николай объяснил:
— Я не в том смысле! Но подсознательно чувствую, как бы с его появлением не изменились наши отношения! Не знаю, как точно выразиться, но живет во мне тревога. И это плохо. Интуиция еще никогда не подводила меня.
— Ну, о чем ты? Никто теперь не сможет разлучить нас!
— Ну и ладно! Так ты передай Соболеву, что он нужен мне.
— Обязательно. Если что, Марине передам.
— Хорошо. До вечера?
— До вечера!
Ольга пошла к усадьбе Соболевых, Николай же подошел к бригадиру. Они загнали «Москвич» во двор, где разгрузили отделочный материал. Договорились, что основной завоз бригадир сделает завтра к обеду. Тогда же бригада начнет и подъем дома на новый фундамент. А затем и внутреннюю отделку здания. Есипов заплатил бригадиру ранее оговоренный аванс, тот уехал. Закрывая ворота, Николай увидел Владимира.