Пылающие небеса
Шрифт:
Все равно было больно. Но это больше походило на царапанье грубых камней, чем на удары раскаленными ножами. Иоланта приветствовала боль – если чувствуешь ее, значит еще жива.
Наконец, ей удалось направить пламя одного дракона на другого. Обожженная тварь взвыла и ответила тем же. Как только виверны погрузились в собственные распри, принц схватил Иолу за руку. Они взбежали по большой лестнице, выбрасывая за плечами щиты, и закрыли за собой благословенно крепкие двери, которые вели на галерею.
Уперевшись руками в колени, Иоланта пыталась
– В замке есть еще опасности?
– Нет, это все, – потянулся к ней принц. – Можем возвращаться.
Иола отстранилась.
– Поскольку я уже здесь, могу взглянуть на Спящую красавицу.
Даже восторгу победы не удалось полностью рассеять разъедающее влияние ревности.
– Нет!
Для юноши, уделяющего столько сил самоконтролю, принц практически кричал.
– Почему нет?
Он покраснел? Сложно сказать. Обоих разгорячил жар битвы.
– Мой замок – мои правила, – ровным голосом заявил принц.
Иоланта сжала губы:
– Прекрасно.
Напряжение покинуло его плечи. Она воспользовалась этим секундным невниманием и побежала, выбрасывая за собой огненную стену.
– Остановись!
Принц выругался. Преодолев половину длинной портретной галереи, Иоланта кинулась наверх по ближайшей лестнице, перепрыгивая через три мраморных ступеньки за раз.
Конечно, она совершала глупость. Но ничего не могла с собой поделать. Хотелось увидеть, кого принц целовал до ее появления. И только ли целовал? Или хорошенькая, благодарная, уступчивая девица позволяла гораздо больше?
Ступени вели к позолоченной лестничной площадке – золото едва виднелось под слоем пыли, – переходившей в бальный зал с поеденными молью бархатными занавесями. Несколько горничных, все еще с полировочными тряпками в руках, мирно спали.
Именно здесь готовился причудливый костюмированный бал по случаю совершеннолетия Спящей красавицы.
Миновав комнату, где Мастер над париками посапывал на груде волос, и другую, заполненную дюжинами манекенов в различных нарядах, Иоланта припустила по лестнице.
Замок без конца стремился вверх. Покрытые паутиной коридоры, покосившиеся оконные рамы, почерневшие от времени полотна – Иола пробежала мимо них, направляясь все выше.
Дверь резко распахнулась. И прежде, чем Иоланта успела отскочить, из комнаты вылетел принц. Оба упали на толстый ковер, поднимая клубы пыли. Иоланта толкнула принца.
– Нет, – сказал тот, сверля ее непреклонным взглядом.
Ей хотелось отшвырнуть его в сторону. За то, что раньше был с другой, хоть и выдуманной, девушкой. За то, что не станет жить вечно. И за то, что забрал ее свободу, заставив в конце концов в него влюбиться.
Вот только вместо этого ладони почему-то прижались к лицу принца. Большой палец прошелся вверх по измазанной грязью скуле, стер каплю пота, сочившегося по виску, и спустившись, прижался к уголку
Так мало времени. У них осталось так мало времени.
Притянув принца к себе, Иоланта его поцеловала. Он в шоке застыл, словно камень. Она запустила руки в его волосы и поцеловала с большей горячностью.
Внезапно принц ответил на поцелуй с жаждой, возбудившей и испугавшей ее.
И так же внезапно они вновь оказались в его комнате, сидя по разные стороны стола и не касаясь друг друга.
– Мы не можем, – тихо произнес принц. – Я думал, любовь свяжет нас вместе для достижения цели. И ошибался. Ситуация гораздо сложнее. В тот момент, когда я стану бесполезным, тебе придется оставить меня позади. И это решение нельзя принимать или нет под влиянием ненужных эмоций.
Ненужные эмоции.
От жара закололо щеки и ушные раковины. Трахею обожгло, словно кто-то запихнул в горло факел.
Быть отвергнутой вот так – это крайнее унижение, и все во имя Цели...
Но еще хуже звучала абсолютная уверенность в его голосе. Принц проживал свою жизнь, ведя обратный отсчет. Иоланта могла с тем же успехом влюбиться в человека на смертном одре.
– Да ладно, – услышала она свой голос, прорвавшийся через комок в горле, – не устраивай мелодраму. Не путай простой поцелуй с вечным обожанием. Я окружена симпатичными молодыми людьми – ты не замечал, как великолепен Кашкари? – но лишь тебя могу поцеловать, не вызывая проблем. Кроме того, ты не забыл, что я здесь не по своей воле? Я никогда не смогу полюбить тебя, пока не обрету свободу. И то, что ты думаешь иначе, лишь показывает, как мало ты понимаешь в любви. – Иоланта поднялась. – Теперь, если позволишь, мне надо попасть к себе в комнату до отбоя.
* * *
Гигантские куролиски бесполезно рычали снаружи. Виверны лежали связанными в углу большого зала. Тит совершал долгое-долгое восхождение на чердак замка, тяжело шагая под гнетом усталости и уныния.
Спящая красавица была погружена в глубокий сон. Тит опустился на одно колено и обхватил ладонями ее лицо.
Затем склонился и очень нежно ее поцеловал.
Принцесса открыла глаза цвета полуночи. Ее волосы были темны, как сама тень.
Тит знал, каковы они на ощупь, поскольку однажды сам их подстригал. Знал вкус ее губ, поскольку целовал ее и – сегодня – получал поцелуи.
– Иоланта, – тихо позвал он.
Она улыбнулась:
– Ты знаешь мое имя.
– Да, я знаю твое имя.
Лишь здесь, в Горниле, Тит осмеливался называть ее – и даже думать о ней – по имени.
– Я скучала по тебе, – прошептала принцесса, поднимая руки и обнимая его за плечи. – Поцелуй меня снова.
Он изменил этот диалог перед входом в Горнило. Именно эти драгоценные слова ему хотелось услышать. Но они глухо отражались от стен чердака – бессмысленные звуки, которые не утешали, не убеждали.