Пыльца фей и заколдованный остров

Ливайн Гейл Карсон

— Ты прибыла туда, где тебе и следует быть, Прилла. Я тебе несказанно рада.

Глава СЕДЬМАЯ

— Спасибо, — сказала Прилла с облегчением. Мать-Голубка любит её! Прилле захотелось обнять её, зарыться в её мягкие перышки и так замереть — в покое и безопасности. Мать-Голубка почувствовала, что Прилла может вдруг на мгновение переноситься на Большую землю. Заметила такую её некоторую особенность, такую странность.

— Тебе не так уж легко пришлось здесь в первое время, не правда ли?

Прилла кивнула, впервые

ощутив, что её понимают. Мать-Голубка склонила голову набок. Она не умела видеть будущее во всех подробностях, но кое-что всё-таки могла уловить.

— Боюсь, что тебе ещё предстоят трудные времена, — сказала она. — Тебе придётся внутренне собраться.

Прилла снова кивнула. Мать-Голубка смотрела на неё с таким сочувствием, что фея решила: ей нетрудно будет «внутренне собраться». Она перекувырнулась в воздухе и сказала:

— Я смогу.

Это понравилось Голубке, и она предложила:

— Хочешь посмотреть на моё яйцо?

Бек удивилась. Мать-Голубка далеко не каждой вновь прибывшей фее разрешала посмотреть на яйцо.

— А можно? — обрадовалась Прилла. Мать-Г олубка привстала на одну лапку.

— Я никогда не вылезаю из гнезда целиком, — пояснила она. Прилла увидела бледно-голубое яйцо. Оно было размером больше обычного голубиного и отливало жемчугом.

— Очень красивое, — вежливо отозвалась Прилла. Она не видела в яйце ничего особенного. Но на самом деле оно было особенным. Именно благодаря этому яйцу все звери и все неуклюжики на острове никогда не взрослели. Благодаря этому яйцу остров и был островом Нетинебудет.

— Спасибо, — проворковала Мать-Голубка. — Знаешь, Бек, — продолжала она, — мне кажется, что Прилла голодна. — Ей как раз нравилось, когда новенькая фея бывала голодной. — У нас ещё осталось что-нибудь от мускатного пирога?

Бек открыла корзиночку и отрезала кусочек пирога. Она положила его на тарелочку и поставила её перед Голубкой. Мать-Голубка отщипнула от пирога чуть-чуть и протянула его Прилле в своём клюве. Прилла взяла кусочек из клюва. Конечно, Бек могла бы дать ей вилку, и Прилла могла бы поесть самостоятельно. Но так было вкуснее. Пирог был сладким. Но слаще всего была любовь Матери-Голубки.

Кусочек за кусочком Мать-Голубка скормила Прилле всю порцию пирога.

Динь прикрыла глаза, вспоминая, что Мать-Голубка сказала ей при первой встрече: «Ты фея Починка, и всё, что ты будешь чинить, будет звенеть: „Динь-динь". Ты и сама блестишь, как новенькая кастрюлечка. Ты сильная и мужественная. Подобной феи уже давно не появлялось на нашем острове». Потом она её покормила. И Динь поняла, что Мать-Голубка полюбила её. Она и до сих пор её любит. У Динь в этом не было никаких сомнений.

— Мать-Голубка, ты знаешь, какой у Приллы талант? — спросила Динь, очнувшись от своей задумчивости. Она помолчала минутку и потом, набравшись решимости, добавила: — Может, она не стопроцентная фея?

Прилла изумилась. Так Динь считает, что она, Прилла, не стопроцентная?

— В

этом не было бы ничего ужасного, — ответила Голубка с некоторой жёсткостью в голосе.

— Я не стопроцентная? — испуганно переспросила Прилла.

— Это не так, — ответила Голубка. — Прилла полноценная фея.

Прилла подумала: «Но в чём же мой талант? Скажи, Мать-Голубка. Скажи».

Мать-Голубка снова склонила голову набок. Она почувствовала, что в Прилле есть нечто особенное, чего ещё не случалось на острове Нетинебудет.

— У тебя есть талант, дитя моё, только я ещё не поняла, в чём он заключается.

— Я когда-нибудь это узнаю?

Мать-Голубка улыбнулась.

— Надеюсь, что узнаешь.

«Она надеется, — подумала Прилла. — Только лишь надеется? А вдруг она ошибается?»

— Может, Прилла одарена пониманием зверей? — выразила надежду Бек. — Нам так надо, чтобы кто-то помог с бурундуками. Они такие большие и порой за ними нужен пригляд. Тебе нравятся бурундуки, Прилла?

Прилла кивнула. Она и сама не знала, нравятся ли ей бурундуки, но она жаждала обнаружить в себе хоть какой-нибудь талант. Если б у неё обнаружился талант, как у Бек, возможно, она могла бы заменять её при Матери-Голубке, когда Бек была занята чем-то другим.

— Нет, Бек, — сказала Мать-Голубка. — У неё твоего таланта нет. Иначе она сумела бы постучаться в дверь к моим мыслям.

Прилла попробовала постучаться. Но у неё ничего не вышло.

— Каждый талант прекрасен, Прилла, — сказала Мать-Голубка. — Когда ты обнаружишь свой, ты это обязательно поймёшь. Хочешь посмотреть, что умеет делать Бек?

— Да, конечно.

Приллу разбирало любопытство, хотя она боялась, что станет отчаянно завидовать

Бек.

Динь взорвалась:

— Мне некогда! Мне надо чинить поварёшку!

Право же, она никогда ещё не теряла столько времени попусту. Разве что тогда, с Питером.

Мать-Голубка согласно кивнула и произнесла:

— Да, дорогая.

Динь знала, что это значит. А значило это вот что: «Успокойся. Подождёт твоя поварёшка».

Бек стряхнула крупинку пыльцы на маленьких комариков, пролетавших мимо гнезда. Она поманила одного из них — комарик тут же подлетел и уселся ей на палец.

— Ой! — отшатнулась Прилла.

— Комарики любят поиграть, — сказала Бек. — Погляди. Хоп. Хлоп.

На «хоп» комарик подлетел. На «хлоп» опустился на палец. Хоп. Хлоп. Вверх. Вниз. Хоп-хлоп. Хоп-хлоп. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Бек подавала команды всё быстрее и быстрее. И комарик подлетал и опускался всё быстрее и быстрее. Прилла поймала себя на том, что кивает головой в такт. Динь продолжала думать о своей поварёшке. Бек командовала так быстро, что её «хопхлоп» слились в одно слово. Комарик остановился.