Пыльца в крови
Шрифт:
Внезапно синяя гладь между ним и побережьем вспенилась спинами дельфинов. Они шли дружно, большой стаей, но совсем неспешно, будто красуясь. Один вылетел высоко, крутанулся в воздухе и снова ушел в воду. Прищурившись, можно было увидеть россыпь брызг, чуть взметнувшихся и растворившихся в жарком воздухе и в спокойном, бесконечно равнодушном океане.
Он подплывут ко мне? Они подплывут?
Тим не видел дельфинов тысячи долгих лет.
Когда-то они с Реем катались на них.
Рей обхватил снизу сизое брюхо, но руки не удержались, и он соскользнул
Дельфин бы спас Рея. Если бы было нужно.
Дельфин бы спас.
Тим прыгнул в воду резко и неуклюже – ногами вниз.
Контр-адмирал Тимоти Граув был в бешенстве. Он влетел в командную рубку и, не замедляя ход, пошел вкруг проекционного стола собственного боевого крейсера.
На голографической проекции было видно, как не спеша маневрирует экспедиционный флот. Эсминцы и группы фрегатов перегруппировывались и выстраивались в плотное кольцо вокруг «Большого монитора»
«Большим монитором» или «Большой ногой» на флотском жаргоне называли систему космических станций, свободно комбинирующихся вокруг силовых установок – по сути, сцепки реактора, двигателя и блоков навигации.
С Большой ногой было в принципе все понятно – шагать от дыры к дыре, от галактики к галактике за считанные дни, а иногда и часы можно было только с ее помощью, поэтому матёрое флотское офицерьё только так и называло сердце флота и на дух не выносило официальное название базовой платформы – «Цитадель».
И Тимоти Граув эти вкусы вполне разделял: «Цитадель» звучало пафосно – до сведения челюсти и одновременно отдавало какой-то немыслимой древностью. Но сейчас контр-адмиралу все здесь казалось древностью.
Проклятая экспедиция!
Чертов Харли Макгрей с его правилами, закоснелостью и дурацкой привычкой насвистывать коды трансгалактических позывных.
– Отключить, – бросил Тим зло и плюхнулся прямо в середину стола управления – на затухающую на нем голограмму.
– Перестань, Тимоти, – тихо сказал капитан первого ранга Рей Кларк.
– Все равно, – отмахнулся Тим. – Крейсер уже и так на позиции, и я хотя бы избавлю себя от наблюдения за всем этим дерьмом.
– Ты же знаешь, приказы не обсуждают.
– А я и не обсуждаю. Просто накрываю их собственным задом.
– Очень умно, контр-адмирал, – усмехнулся Рей и скрестил руки на груди.
– Если бы я был настоящий контр-адмирал, то командовал бы реальной эскадрой, а не подчинялся бы идиоту Макгрею.
– Хочешь сразу и всего? Ты только получил погоны, а уже требуешь флот. Ты и так самый молодой контр-адмирал.
– Контр-адмирал, который командует единственным крейсером, – скривился Тим. – Не издевайся, Кларк.
– Я и вовсе ничем еще не командую.
– Ты моложе меня и всего год назад окончил академию.
– За тобой не угонишься, Граув, но у тебя все равно не так много опыта для таких погон.
– И не будет. Они похоронили мой проект. Неужели ты не понимаешь? Выбросили в ионную трубу, как мусор.
– Перестань,
– Шанс? – и Тим рассмеялся. – Когда?
Последние три года он шел к этому шансу. Сразу после их каникул с Реем на планете Гризион, где они с акустическими плакатами и припудривали минами любой движущийся объект. Он вернулся в полной уверенности, что должен быть другой способ устанавливать контакт с разумной формой жизни. Тот, что использовали земляне, был совершенно дурацким. Ни одна встреча с другим разумом не обходилась без крови. Даже с расами, вошедшими в Федерацию и ставшими союзниками, все складывалось однообразно: сначала при встрече били друг другу в морду, а когда определялся расклад сил – договаривались. Когда люди столкнулись с инсектоидами – нынешней ударной силой Федерации, – союз был оплачен немалой кровью землян.
Но капитан первого ранга Тимоти Граув был уверен, что существует решение. И именно он найдет его.
Кто же еще?
Он чувствовал это решение. Оно было где-то совсем рядом и будоражило кровь. Он даже на время потерял ко всему интерес: девчонкам, полетам, попойкам с Реем или Алексом. А когда появилась догадка, никого не предупредив, Тим написал в Военно-космическую академию заявление на краткий отпуск, набрал координаты какого-то далекого и не особо ему известного сахалинского залива и отправился туда на собственной секции флоотира, выстроенного на побережье Атлантики.
Кто бы ты ни был, сколько бы у тебя ни было конечностей и челюстей, ты не с каждым станешь мериться силой. Не станешь с червем или камнем, не станешь с ребенком, дождем или звездой. Глупо и бессмысленно. А вот драться до последнего с гораздо более сильным противником, который взялся распоряжаться в твоем мирке, – свойство большинства разумных рас, гуманоидных или нет.
Вместо того чтобы испугаться как следует, – дрались и ненавидели. Это знал каждый со школьной скамьи. Но все-таки, все-таки… Есть существа, которым позволено все. Их ждали, им открывали двери, без колебаний отдавали жизни и верили беспрекословно.
Боги.
У каждой расы были предания о подобных сверхсуществах. На современной Земле у религий и церквей лишь список божьих тварей заметно пополнился, да купол стал повыше, распахнулся до Запредельного космоса, куда не дотягивались ни люди, ни союзнические расы. Если бы человек был столь живуч, сколь его боги и их служители…
Католический Папа уверял свою паству, что космическая миссия человечества далека до завершения, пока мирные крестоносцы космоса не выйдут за Дальние Пределы и не встретят архангелов, несущихся сквозь галактики на сияющих крыльях.
Тим иногда думал, а вдруг и правда встретит подобное – совершенных детей бога, которым не нужны ни скафандры, ни эсминцы, ни голограммы они быстры, как свет, и похожи на людей.
Но совершенны.
Если спустившийся из космоса контактер будет абсолютным совершенством, воплощенной красотой и силой – станут ли в него стрелять? Не нужны ни экзоскафандры, ни мины, ни ионизирующие фугасы, ни дебильные акустические плакаты о дружбе, – если ты воплощенное совершенство. Если ты Бог.