Пылкие мечты
Шрифт:
В ту пору расчистка земель под пашню везде велась с размахом – от горных районов на севере и до границы на юге. Каждый месяц через Баронсфорд проходили сотни согнанных с земли людей. Большинство из них еле переставляли ноги от голода, отчаявшись найти работу, порой встречались даже больные и несчастные люди вроде той молодой женщины, что остановилась в домишке Риты и Ангуса.
Переселявшимся людям нужно было кормить и себя, и своих близких; больным требовался уход; кто-то просто хотел подзаработать, чтобы потом уехать в колонии. И Баронсфорд – прислуга замка, крестьяне-арендаторы – одним словом, все, кто проживал в поместье, – принимал и давал кров несчастным
Никогда еще Баронсфорд не казался Траскотту таким прекрасным, как теперь.
Солнце прошло половину своего пути по небосклону, когда он, оставив лошадь в конюшне, направился к дому. Вдовствующая графиня и ее подруга Охеневаа сидели на каменной скамье среди розовых кустов. Увидев его, они помахали ему рукой, как только он поднялся на холм. Уолтер счел своим долгом подойти к ним, а заодно выяснить у Охеневаа: знает ли она кого-нибудь, кто внешне был бы похож на загадочную женщину, жившую, вероятно, когда-то в Кнебворте. Однако, зная проницательность своей тети, а также ее манеру задавать сотни вопросов, не давая возможности ответить ни на один из них, Траскотт передумал спрашивать сейчас об этой незнакомке. Если ему не удастся поговорить с Миллисент сегодня вечером, тогда он просто подождет, пока случайно не встретит Охенбваа одну.
Молодожены, Пирс и Порция, решили уехать на некоторое время, чтобы осмотреть западные острова. Хелен, мать Порции, отправилась на юг, в живописные окрестности Виндмера в Кумбрии, где она провела много лет перед отъездом в колонии. Все они должны были вернуться со дня на день. Вновь воссозданный дух Баронсфорда, общее мировосприятие и чувство семейственности служили для живущих в замке источником радости и веселья.
Если бы еще пришли новости от Дэвида, подумал Уолтер. Траскотт нашел Миллисент, Лайона и крошку Джозефину в библиотеке. По заведенному хозяевами обычаю, если Уолтер не был занят делами по управлению поместьем, они относились к нему как к члену семьи. Посмотрев на них, Уолтер почувствовал, что сейчас неудобно заводить разговор о грустном и печальном. Он не хотел нарушать мирное очарование, окружавшее эту семью.
– О, Уолтер, я так рада, что ты вернулся! – радостно приветствовала его Миллисент со своего места на софе. Траскотт подошел к ней и поцеловал в щеку. Большой срок беременности графини выдавали круглый живот и опухшие ступни, вот почему ее муж настаивал, чтобы она по возможности больше лежала на софе с приподнятыми ногами. На мгновение Уолтер представил молодую женщину в домике батрака, у которой срок беременности был почти такой же, как и у Миллисент сейчас, но, увы, ее ребенок умер.
– Ты даже не обедал вместе с нами на этой неделе, – попеняла ему графиня. – Ты слишком много работаешь. Зачем все делать самому?
Мягкий толчок в сапоги заставил Траскотта взглянуть вниз. Он улыбнулся при виде крошки Джозефины, которая, ускользнув от Лайона, стояла перед ним и улыбалась беззубой улыбкой. Уолтер нагнулся и взял ребенка на руки. Джозефина начала что-то лепетать и целовать, пачкая слюнями.
– Если ты не желаешь подвергать себя подобному обращению, какому тебя подвергли две мои красавицы, тогда тебе, кузен, следует почаще бывать в нашем обществе, – ухмыльнулся Лайон.
Уолтер взглянул на него – тот сидел на полу подле софы, и по всему было видно, что, перед тем как Уолтер вошел, Лайон наслаждался обществом девочки.
– Та женщина поправляется? – спросил граф, принимая от Уолтера ребенка и прижимая к себе.
Траскотт
– Кто-то заболел? – спросила Миллисент.
Уолтер вопросительно взглянул на Лайона, молчаливо спрашивая у него позволения рассказать всю правду. Несколько раньше, когда он впервые поведал графу о беременной женщине, они вместе решили пока держать это в тайне от Миллисент. Когда же у женщины умер ребенок, они были даже довольны, что поступили именно так. Учитывая состояние Миллисент, а также трагическую смерть матери Джозефины, они договорились не тревожить графиню понапрасну.
Лайон взял жену за руку:
– Уолтер навещает молодую бездомную женщину, которую бросили у дверей дома одного из наших батраков. Женщина была беременна и очень плоха. Боюсь, это очень похоже на то, что произошло с Джо.
Миллисент сразу напряглась. Уолтер заметил, как по ее лицу пробежало облачко тревоги.
– Почему вы мне ничего не сказали? Надо было привезти ее сюда. Позвать врача и…
– Все, что можно было сделать для нее, уже сделано, – заверил ее Уолтер. – Врача привезли из Мелроуза, а жена батрака присматривает за ней. В первую же ночь своего пребывания у них она родила ребенка, но тот сразу умер.
– Печально. – Миллисент оперлась спиной о спинку софы. – А как она чувствует себя сейчас?
– Она выздоравливает, ей теперь намного лучше – по крайней мере мне так кажется.
Крошка Джозефина снова поползла к Уолтеру, поэтому он решил последовать примеру кузена и уселся на пол.
– Лихорадка прошла. Она начала ходить, а сегодня даже помогла кое в чем по дому приютившей ее женщине.
– Есть ли у нее какие-нибудь родственники, муж? – тихо спросила Миллисент.
– Об этом она ничего не говорит. Она выглядит одинокой и всеми покинутой. Когда ее ребенка похоронили за оградой старой церкви, за холмом неподалеку от домика батраков, она не проронила ни слова.
– Она не говорила, откуда пришла? Как ее зовут по крайней мере? – спросил Лайон.
– Она кое-что рассказала Рите. Но в основном односложно отвечает на вопросы. О себе почти ничего. Но есть еще одна причина, почему я волнуюсь за нее. Ее самочувствие явно улучшается, но она по-прежнему горюет о своем ребенке. Боюсь, здесь есть кое-что такое, о чем нам неизвестно.
– Почему бы тебе не попытаться убедить ее переехать к нам в Баронсфорд? – осторожно предложила Миллисент. – Здесь, в новой обстановке, у нее будет гораздо меньше причин вспоминать прошлое.
– Благодарю вас, миледи. Я поговорю с ней об этом.
Заметив, что Уолтер не обращает на нее внимания, Джозефина поползла на четвереньках к двери, где, вне всякого сомнения, с ней могло приключиться все, что угодно. Зная, что у Лайона больные ноги, Траскотт поспешил вслед за непоседой и вернул ее отцу, после чего уселся на софе рядом с графиней.
Лайон перевернул малышку на спину и принялся щекотать, а она начала хихикать и даже повизгивать от удовольствия.
– Ты, моя красавица, двигаешься гораздо шустрее меня. Представительный граф, которого всегда боялись за его вспыльчивый характер и за смертоносную ловкость владения оружием, сейчас являл собой образец любящего отца, готового на все, чтобы защитить своего ребенка. Но Траскотт знал, что Лайон будет таким же любящим отцом и другому ребенку, которого вот-вот должна родить Миллисент. Да, приятно видеть столь счастливую семью, в которой царят любовь и доброта. Но если бы Эмма была жива и сейчас вынашивала ребенка, то каким печальным оказалось бы в этом случае зрелище их семьи.