Пышка с характером
Шрифт:
– У нас видак сломался, – радостно сообщила Маруся, понадеявшись обойтись «Гербалайфом».
– У мамы возьмешь.
– Так она мне и дала!
– Я улажу.
И действительно уладила. Валентина Макаровна была целиком и полностью на стороне мучительницы.
– Диночка, помоги! Я сама эту паразитку буду гонять, только не бросай. Ты посмотри, на что она похожа. И ведь ничего не слушает! Умная стала. «Я теперь сама мать», – передразнила она Марусю. – Ты представляешь, я ей говорю, разводись, а она все тянет. Да мы ее и Максюшу с удовольствием прокормим. А сейчас что получается?
– Будем решать проблемы в порядке очереди, – остановила Дина раскипятившуюся тещу. – Давайте сначала Маринкой займемся. Похорошеет, сама его турнет.
– Да она-то похорошеет, а вдруг и он исправится? Она ж, дурочка, опять поверит.
– Не успеет. Мы ее судьбу сами устроим, но для начала надо ее в норму привести. Женихам глаза не завяжешь. Тут поработать придется. – Дина тяжело вздохнула. – Самое главное, чтобы стимул был. А Витька не стимул, а… – Она сердито фыркнула.
– Ой, Бог в помощь тебе, Диночка. Если бы не ты, я даже и не знаю…
От «Гербалайфа» пришлось отказаться, поскольку у Макса, покушавшего мамино молочко с новым диетическим коктейлем, начался диатез. Возможно, эти два явления и не были связаны, но чудовищная сыпь, покрывшая и Марусю, выдавала происки врагов социализма.
– Это они специально нас травят, – заискивающе глядя в глаза Дине, попыталась пошутить она.
Конечно, лучше бы исключить чудовищный комплекс упражнений, на который ее обрекла жестокая подруга. Но вулканические прыщи, облепившие нежную белую кожу, подтверждали, что Дина ошиблась именно с питанием.
– Ладно. – Подруга не сдалась. – Переходим на капусту.
– Ме-е-е-е, – неудачно пошутила Маруся.
– Вот-вот, а теперь рожками меня бодни!
Вспомнив про блудного мужа, Маруся приуныла.
– У каждой женщины такой муж, которого она заслуживает. Муж – награда, за которую надо бороться, – наставительно произнесла Дина.
– Еще чего, не собираюсь я ни за кого бороться, – усмехнулась Маруся. – Пусть за меня борются!
– Правильно. Налицо явный прогресс. Только ты пока не дошла до стадии, когда есть за что сражаться.
Несмотря на прогресс в сознании, с физической формой дело обстояло напряженно. Два раза в день Маруся развлекала восторженно ухавшего Максимку комплексом своих «похудальных» упражнений, сотрясая хрусталь в серванте и пугая соседей снизу. Виктор перешел на положение жильца в пансионе. Она продолжала его обстирывать, кормить и убирать за ним. Обоих до поры до времени это устраивало.
В самом начале «похудальной» эпопеи мама принесла напольные весы, к которым прилагалась инструкция. Жирным черным шрифтом была выделена фраза: «Максимальный вес – 120 килограммов». Маруся осторожно наступила на пупырчатую поверхность, стрелка моментально уехала за последнюю цифру. Воровато оглянувшись на маму, нацеловывающую хихикающего Максимку, она соскочила на пол. Валентина Макаровна, не глядя на дочь, мрачно констатировала:
– Перевес.
Через пять недель поедания низкокалорийных продуктов, запиваемых кефиром, и изматывающих гимнастических па Маруся отважилась проверить результат.
Максимка сидел в кроватке и восторженно пускал слюни.
– Я тебе нравлюсь, пончик?
Сын улыбнулся, продемонстрировав четыре сахарных зубика.
– Твоя мама станет красавицей. Вот увидишь!
Глава 21
Теплый май осторожно шуршал свежей зеленью молодой листвы и ворошил в Марусиной голове всякие романтические мысли. Она просыпалась вместе с природой, отходя от зимней спячки.
Гордясь достигнутыми результатами, Маруся позвонила Ларисе.
– Ларисочка, ты не представляешь, как я похудела. Я снова стала похожа на человека!
Она хотела сказать это как бы между прочим, но не получилось. Новость выплеснулась из нее моментально, словно перекипевшее молоко.
– Ты всегда была целеустремленной и сильной девочкой, – удовлетворенно констатировала Лариса. – Я сейчас улетаю, но после возвращения мы с тобой обязательно встретимся. Мечтаю посмотреть на твои достижения. И знаешь, Маришка, я тобой тоже горжусь!
После праздника она поехала с мамой обновлять гардероб. Чернявый продавец, увидев покупательницу, обалдело закатил глаза, зацокал языком и, осыпая ее комплиментами, начал сбывать товар.
– Вай, какай женчина! Ай жаль, не мой! – охал он, оглаживая на Марусе тонкий длинный сарафан. – Вай, как тебе идет. Самый твой размер, бери, не ошибешься. – И мужик трясущимися руками поправил бантики на внушительном бюсте красавицы.
Неподдельное восхищение юркого мужичонки льстило и укрепляло уверенность Маруси в себе. Увидев свое отражение в узком зеркале примерочного закутка, она потрясенно охнула. Мужик не врал. Мама одобрительно кивнула. Снимать сарафан не хотелось, она так и двинулась дальше по торговому комплексу. Не надевать же, в самом-то деле, бесформенный балахон, в котором Маруся сюда приехала. Она плыла сквозь людскую толчею, ловя восторженные взгляды мужчин. Яркая сочная красота, упакованная в легкий, не по сезону, крепдешин, притягивала и завораживала. В серой толпе, целеустремленно шныряющей по рынку, Маруся чувствовала себя экзотическим цветком. Это был горячий душ после ледяного холода одиночества. От счастья хотелось плакать. Она почувствовала себя не просто человеком, а женщиной.
– Ма, – задумчиво протянула Маруся, когда они вышли на улицу, нагруженные пакетами. – А может, мне прическу сделать?
– С ума сошла? – Мама замахала объемистым мешком и отчаянно зашевелила бровями. – Да твоей косой гордиться надо, а ты – прическу! Ты, Мариша, настоящая русская красавица. Мы тебя вообще замуж за американского миллионера выдадим. У них сейчас русские в моде.
– В борделях особенно! – загасила дочь разгорающийся костер ее планов.
– Необязательно за американского. Можно и за нашего. Наш даже лучше. Язык учить не придется. – Мама размечталась, представив нового зятя, вылезающего из лаково блестящей иномарки.