Пытаясь тебя разлюбить

Смит Меган

Это было бежевое двухэтажное здание с белой декоративной отделкой и ставнями. А еще с гаражом на две машины. И если приложить капельку усилий, то получится симпатичная лужайка. Кустарники нуждались в стрижке, да и на газоне было несколько проплешин.

– Пошли. Я отвечу, когда зайдем внутрь. – Обойдя грузовичок, он открыл для меня дверцу.

Переплетя наши пальцы, мы пошли к дому. Хантер открыл дверь, и я бросила на него подозрительный взгляд.

Затащив меня в дом, он закрыл дверь и обнял меня, положив ладони

на живот. Я напряглась, но когда он принялся его поглаживать, тут же расслабилась.

– Добро пожаловать домой, CиCи, – тихо сказал он.

– Что? Он твой?

Хантер покачал головой:

– Нет, наш.

Я что-то пропустила? Как этот дом может быть его?

– Не понимаю. Разве тебе сейчас по карману такой дом? И когда у тебя вообще было время заниматься поисками?

Хантер рассмеялся. То, что я была в замешательстве, явно его забавляло.

– Ну, когда мне исполнился двадцать один год, я получил доступ к своему трастовому счету. Я знал, что вернусь жить в Джерси, так что попросил маму заняться поисками. И она нашла этот дом перед Рождеством. Приехав в пятницу, я лишь подписал бумаги. Здесь нужно хорошенько поработать, но все не так плохо. Идем, я покажу.

Перед нами находилась лестница на второй этаж. Справа – гостиная с камином и эркером. За лестницей располагалась столовая с окнами от пола до потолка, а позади столовой – кухня. Она была очень красивая: просторная, с темными гранитными столешницами, черной бытовой техникой и кучей шкафчиков. Рядом с кухней находилась полноценная ванная с душевой кабиной. Она нуждалась в небольшом ремонте и хорошей уборке, но все было не так уж плохо. Огромная гостиная с раздвижными стеклянными дверями выходила на большой задний двор с бассейном.

– Та дверь ведет в подвал, но там полный бардак. Несколько ступеней сломано, и я не хочу, чтобы, спускаясь вниз, ты ушиблась. – Хантер указал на дверь в гостиную. – Пошли, покажу тебе второй этаж.

Он повел меня наверх, в первую спальню справа. Меня приветствовали светло-желтые стены и грязный ковер.

– Не волнуйся. Здесь все перекрасят и сменят деревянный пол. Если честно, другие помещения в таком же состоянии. Единственная комната, которая уже закончена, – наша спальня. – Хантер поднял мою руку и поцеловал.

Потом показал мне вторую комнату. С отвратительными светло-зелеными стенами и темно-зеленым ковром. Да, здесь тоже нужно все менять.

В конце коридора находилась огромная, но довольно старомодная ванная комната. Немного модернизировать, и порядок.

– Хорошо, а теперь я закрою тебе глаза. Это наша спальня. – Он встал позади меня и закрыл ладонями мне глаза.

– Протяни левую руку к дверной ручке.

Я послушалась и открыла дверь.

Мы вошли в комнату, и Хантер убрал руки.

Комната была потрясающая. Я сразу в нее влюбилась. По сравнению с двумя другими – просто огромная:

темные деревянные полы, между двумя широкими окнами – большая двуспальная кровать с балдахином. А еще здесь были черные комод и бюро. Позади единственной двери находилась гардеробная с таким количеством полок и стоек, что воспользоваться всеми и жизни не хватит, а в центре – высокий квадратный стол с ящиками.

Когда мы вышли из гардеробной, я повернулась к Хантеру, с волнением наблюдавшему за моей реакцией.

– Так что думаешь? Могла бы жить здесь со мной?

Я обняла его, уткнувшись ему в шею, и, конечно же, расплакалась.

– Хантер, дом потрясающий. Ты уверен, что это именно то, чего ты хочешь? Что это не из-за ребенка?

Приподняв мой подбородок, он заставил меня посмотреть на него.

– Уверен. После ремонта я собирался просить тебя переехать сюда вместе со мной. Так что да, это именно то, чего я хочу.

Я снова вытерла слезы и рассмеялась:

– Ох уж эти идиотские гормоны.

– Похоже, мне лучше к этому привыкать, да? – тоже рассмеялся он.

– Ага, регулярные заскоки, а еще меня каждый день тошнит, с утра до ночи.

Хантер наконец понял, что ни к стрессу, ни к нашим ссорам моя тошнота никакого отношения не имела.

– Хм, похоже, это и есть причина твоего постоянного плохого самочувствия?

– Да, врач сказал, что токсикоз будет мучить, пока не закончится первый триместр, но может продлиться еще немного. По утрам, кажется, хуже всего, а от жирной еды меня вообще выворачивает наизнанку. – От одной мысли о ней у меня мурашки по коже.

– Я запомню. – Хантер провел ладонями вниз по моим рукам, от чего мурашки выступили еще сильнее.

Потянув к кровати, он снял с меня футболку и бросил себе за спину. Потом расстегнул бюстгальтер и толкнул меня на кровать. Я шлепнулась на задницу, а Хантер, встав передо мной на колени, коснулся губами живота, потом посмотрел на меня и оставил еще несколько легких прикосновений. Поцелуями он проложил себе путь к одному соску и втянул его в рот. Соски оказались очень чувствительными, и от переполнивших меня ощущений я вскрикнула.

Потом выпрямилась, и Хантер наклонился ко мне. Я стянула с него футболку и отбросила в сторону. Дотянувшись до застежки на его джинсах, я уже хотела стянуть штаны вниз, но он остановил меня и нахмурился:

– А тебе можно?

Я рассмеялась:

– Я беременна, Хантер, а не больна. – Потом обняла его за шею и притянула к себе.

Следующее утро мы с Хантером провели, шепча слова любви и запоминая каждый миллиметр наших тел. Занимаясь любовью, мы просили прощения за всю причиненную друг другу боль. А когда окончательно выдохлись, я прижалась к его правому боку и положила ладонь ему на грудь там, где билось сердце, а его ладонь – прямо над своим, и прошептала: