Пьющий души
Шрифт:
Свет мигнул, но вместо серого тумана, Тимур оказался на вершине обветшалой стены. Те же двое, что и раньше, залегли рядом, прячась в неровностях, выветрившихся за годы и века, камней. Похоже, это было уже позже тех событий, что случились в лесу. Ночную тьму рассеивал яркий свет полной луны. Внизу, под стеной, что-то происходило. По двору в свете множества костров сновал какие-то люди.
Большой парень что-то напряженно рассматривал вокруг, вот брови его сошлись на переносице и он тронул второго за плечо, указывая вверх, в сторону башни. Тимур проследил за направлением его руки и едва не вскрикнул. В верхнем окне бледная, как призрак, замерла Настя.
«Так вы парни — брат Насти и его друг», — догадался, наконец, Тимур, вспомнив рассказ девушки про ее спасение.
— Ну и как мы туда попадем? — поинтересовался еле слышно друг. — Мой ход ведет лишь до подвала. Я надеялся, она там…
— В машине есть кошка и прочная альпинистская веревка, — почти не раздумывая ответил брат. — Залезем по той стороне, она более обрушена и к тому же увита плющом. А потом по тому карнизу доберемся до окна.
— Ты псих, — констатировал друг и слез со стены, что бы через минуту вернуться уже со всем необходимым.
Свет опять мигнул.
Тимур оказался на пороге кухни. Голые бревенчатые стены освещала тусклая одинокая лампочка посреди потолка на шнуре без абажура. На давно немытом полу валялись разномастные бутылки из-под крепких и не очень спиртных напитков. Стол, пара табуреток, кусок газовой трубы на месте, где должна быть газовая плита, вода сочиться по капли из крана в треснувшую раковину. Тимур ощутил холодок ползущий по позвоночнику. Ему на мгновение показалось, что он вернулся в собственное детство, в то его отрезок, когда мать окончательно перестала интересоваться хоть чем-то кроме выпивки.
А потом увидал за столом мужика, того самого, что так недавно бросил брат Насти в заснеженном лесу.
«Да это же отец Насти, — запоздало сообразил Тимур. — Что ж это за дурь мне видится? Точно чужие сны сняться».
Для хозяина кухни, в отличие от Тимура, прошло несколько больше, чем пара десятков минут. Он осунулся, обрюзг, обвислые щеки покрывала щетина, глаза слезились, с нижней губы тянулась ниточка слюны, руки трясутся от постоянной пьянки. Одним словом — разбитый старик в замызганной одежде, более похожей на лохмотья. Он наливал в стакан и, еле донеся до рта, проглатывал мутную белесую жидкость. Потом вдруг начинал бормотать, отмахиваться от кого-то руками. Пару раз вскочил, шатаясь и едва не падая, пронесся по кухни, потрясая кулаками. Опять успокаивался, грузно падал на табурет и продолжал пить.
Все действо происходило в полной тишине, точно у сломанного телевизора: изображение было, а звук отсутствовал.
Свет мигнул, а когда зажегся, посреди захламленного помещения замер брат Насти. Похоже, его это удивило больше, чем хозяина кухни, который скорей всего принял появление незваного гостя за очередной свой горячечный бред. Отец Насти сначала сощурился, наморщил лоб, точно пытаясь вспомнить, кто перед ним, а потом осклабился, узнавая. Он что-то начал радостно выговаривать, хохотать и кричать, тыча грязными пальцами в парня. Старик даже запустил в противника недопитой бутылкой, которая недостигнут цели, осколками разлетелась натолкнувшись на противоположную стену. Обстановка накалилась до придела.
Брат Насти все больше менялся: отвращение и боль исказили лицо. И вдруг черты его смазались, поплыли. Он стал тоньше, выше, кожа побелела, волосы вытянулись и сами сплелись в косу. Пальцы на руках стали длиннее и на них глянцево блеснули когти. Тимур невольно отшатнулся, а алкаш продолжал с хохотом выкрикивать оскорбления, потеряв остатки здравого смысла.
И
И парень с каким-то детским недоумением перевел взгляд с руки на старика у стены и обратно, недоуменно рассматривая красные капли, срывающиеся с его когтей, точно не до конца осознавая, что именно он только что убил человека. Мгновение, два и парень исчезает, рассыпавшись пеплом.
А Тимур почувствовал, как тошнота подкатывается к горлу, но прежде чем его вывернуло, он опять погрузился в уже ставшей привычным грязно серый туман.
***
Всю ночь Станиславу не отпускали кошмары о Тимке. Она и не подозревала, что способы замучить дорогого тебе человека могут быть столь разнообразны. Тимур горел, тонул, задыхался в маленькой комнатке, терялся в огромном лабиринте, замерзал в снежной пустыне. И едва разжав когти кошмара, она выныривала на поверхность реальности, как скользкие щупальца очередного страшного сна затягивали её в пучину вязкую как грязь.
Промучавшись половину ночи, Станислава поняла, что даже за все золото мира не согласиться еще раз сегодня коснуться головой подушки, села, опустила ноги. Холодный пол остудил не только босые ступни, но и голову. Поднялась, подошла к окну, отдернула тяжелую штору, распахнула форточку и вздохнула морозного воздуха. Стало совсем хорошо. Сон оказался только сном, подернулся пеплом забвения и почти сразу забылся.
На улице разыгралась метель. Ветер выл, то громче, то тише, бросался пригоршнями снега в окно. Белые хлопья, прошуршав тонкими крылышками по стеклу, уносились прочь, кружась в диком танце. Белесая мечущаяся мгла скрыла даже близкий забор.
Душа Стаси сейчас была подобна этой вьюге. Хотелось бежать, рвать и метать, а приходилось сидеть и ждать, не понятно чего. Она простояла достаточно долго, смотря в никуда, пока не почувствовала, что совсем околела на сквозняке. А ещё она осознала, что уже какое-то время замеряет на вдохе, точно пытаясь услышать что-то очень тихое, настолько, что даже легкое дыхание мешало этому. И шел этот даже не звук, а ощущение звука, сверху, где под самой крышей располагалась комната Дана. Станислава нашарила тапочки, накинула на плечи шерстенную кофту, так же одолженную у хозяев. Тихо ступая, добралась до лестницы, постояла у основания, прислушиваясь, и полезла вверх.
Все пространство под крышей делила на две не равные части перегородка. В одной, где непосредственно заканчивалась лестница, помещалась спальня с кроватью, шкафом, столом и вполне современным компьютером на нем. А во вторую вела плотно закрытая дверь, так что не понятно было что там, но одно было ясно точно — именно туда ей и надо. Стнислава остановилась перед дверью в перегородке, взялась за ручку, но открывать передумала, лишь вежливо постучалась, ощущая себя при этом полной дуррой. В голове возникла яркая картинка: Дан поднимается по лестнице и спрашивает, зачем она стучится в его шкаф с одеждой. Но мгновение тишины, и с той стороны раздался нервный смешок, а затем просто ядерный взрыв хохота. За дверью находилось явно больше двух человек, что слегка озадачивало.