Пьющий души
Шрифт:
Иногда попадались пейзажи: пляж с белоснежным песком и ярко синим морем; лесное озеро; зеленные холмы под синим небом; заснеженные ели в горах. Под каждой картиной висела табличка, но Станислава не могла и не желала останавливаться, что бы разглядывать надписи.
Девушка шла и шла, а коридор не кончался, постоянно плавно загибаясь, из-за чего сложно было сказать, есть ли вообще у него конец. В какой-то момент Станислава поняла, что не одна — рядом беззвучно двигалась бабушка, совсем молодая, такой она была на старых снимках, еще до знакомства с дедушкой. В легком платье, с распущенными светлыми волосами и босая, она шла слегка пружинящем шагом. Ее окружало
— Ба, где мы?
— Душа Тимошки. Ну и потемки здесь.
Молодая бабушка говорила и улыбалась, но губы ее оставались недвижимы. Станислава постаралась оставить этот момент без внимания.
— А эти картины его воспоминания?
Бабушка молча кивнула.
— Но если так, то где же я? Нет ни одного моего изображения. Неужели, я для него так мало значу? Даже как друг?
Сердце болезненно сжалось. Захотелось бежать обратно, вглядываться в каждую картину, искать пока не найдет хотя бы одно самое маленькое подтверждение, что она есть в его жизни, но ноги, точно чужие, продолжали двигаться, не желая возвращаться. Бабушка понимающе улыбнулась и указала вперед. Станислава проследила за ее рукой, ничего не увидела, а когда обернулась, бабушка тоже исчезла. И лишь тихий шепот ее таял в полутьме:
— Ты его свет. Жаль единственный…
«Свет?»- подумала Станислава и тут увидела, как впереди разгорается маленький неяркий огонек, точно кто-то зажег сечку.
Свет рос и ширился, заливал все вокруг. Глазам стало больно, и Станислава зажмурилась, а открыв, пережила легкий шок. Опять она посреди зала, такого же, как и первый, только этот ярко освещен и все стены от пола до теряющегося где-то вышине потолка завешаны ее картинами. Некоторые совсем крошечные, меньше ладони, а другие больше человеческого роста. На них она ела, спала, работала, читала, выковыривала что-то спичкой из зуба. Она плакала, смеялась, злилась. Ей было восемь, десять, пятнадцать, двадцать пять.
От такого количества отражения себя, у Станиславы внутри разлилось мягкое тепло, а голова слегка закружилась. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене и буквально провалилась в незамеченную дверь, спиной вперед. Очень знакомый голос заставил резко обернуться. И она вздрогнула, оказавшись лицом к лицо с тем, кто не так давно издевался над Настей, а после увез ее на вертолете. Хозяин Теней, Псов и Бездушных, сидел, удобно расположившись в кресле, щипал виноград, поигрывал тросточкой и вел неспешную беседу с кем-то за спиной Стаси. Смотрел он при этом сквозь девушку, точно ее тут и не было.
Станислава попятилась, желая покинуть даже линию этого ледяного острого взгляда. Два маленьких шажка, и запнувшись за низкое, девушка приземлилась на что-то мягкое. Удивительно огляделась. Двери, через которую она вывалилась сюда, и уж тем более коридора за ней в помине не было. Она сидела на широкой кровати. А рядом с ней, и, похоже, так же как и старик в кресле, не видя ее, напряжено замер Тимур, теребил пуговицу на рубахе и ежесекундно облизывал губы, то есть вел себя как всегда, если очень нервничал. В какой-то момент Тимур и осознал, что таким поведением выдает себя с головой, перестал дергаться.
А потом она увидала Мишку. Другим своим зрением, а не так, как его видел Тимур, а то его бы тоже накрыл ужас. Он напоминал сейчас того полу трупа, что не так давно гнался за ней с Настей по улицам празднично разукрашенного города. И она вцепилась в самое родного человека, чтобы не скатиться в бездну отчаянья.
***
— Понимаете, я деловой человек, — собеседник вернулся в кресло. — Можно сказать, я гений в бизнесе. Но сам себя всегда считал в первую очередь ученым. И, как любой ученый, я стараюсь достичь определенного результата. Однажды мне стало любопытно, почему люди умирают. А главное, почему именно я должен умереть. Вы и так знаете, что в результате я узнал многие секреты продления жизни. И даже смог достичь новых высот. Я открыл в себе дар, что спал во мне с рождения — забирать чужую энергию. А после прочтения нескольких старинных фолиантов, по чистой случайности попавших ко мне в руки, я усовершенствовал свои способности! Но меня подвело собственное тело! Да-да. Я долго искал и наконец-то я нашел решения этой проблемы, осталось лишь подтвердить теоретические выкладки на практике.
«О-хо-хо. И почему он столь многословен…», — Тимур слушал, не перебивая, и грыз виноград.
— Но есть одна небольшая трудность. Уже после проведения обряда, даже после его удачного его завершения, прежде чем новое тело сможет принять мою сущность и силу, ему придется подрасти.
«А-а-а… Ему, похоже, просто не с кем поговорить, — Тимур переключился на яблоки и бутерброды, есть и в правду хотелось. — Вон как соловьем заливается. И то верно, с кем общаться. Не жертвам же изливать душу. Про Бездушных я вообще молчу».
— Вы должны понять главное, молодой человек, пройдет не менее десятка лет, прежде чем вырастет мое новое тело, и я смогу обрести молодую жизнь. И половину этого срока я буду спать, иначе мое старое тело просто не выдержит нагрузок. На этот период мне необходим преданный человек, который будет заниматься моими делами, растить мое новое тело и усиленно охранять старое. И я хочу, что бы этим человеком стали Вы, молодой человек.
— Что? — Тимур подавился бутербродом, когда до него дошел смысл сказанного, и закашлялся.
— Я хочу, что бы Вы, молодой человек, стали моим заместителем, — невозмутимо повторил старик. — Видите ли, у меня множество слуг. Они сильны и исполнительны, но без мудрого руководства, не смогут. Сколь бы идеальными они не казались, но все ж таки не полноценны. А Бездушные вообще не могут и шага сделать без четкой команды.
— Я не о том, — Тимур никак не мог отдышаться. — Почему стол идиотское предложение вы делаете именно мне?
— Если Вы так хотите, я объясню. Прежде чем найти столь простой и изящный выход из ситуации с быстро стареющим телом, я пытался идти разными путями. Проводил эксперименты, некоторые удачные, какие-то нет. А еще я дважды был официально женат. Обе мои жены, в силу определенных обстоятельств, покинули меня прежде, чем сообщили о своем положении, но даже если бы я знал, что они готовы подарить мне наследников, меня это не особо интересовало. Я жаждал другого бессмертия. Я понятно изъясняюсь?