QueenSnake

Щербенко Михаил

– Ну, когда-то же нужно. Смерть открывает глаза, если угодно.

– Просто хочешь сказать что-то приятное для меня. Видишь, что я уже не сверну с этого пути, вот и подлизываешься… Некуда мне сворачивать.

– Думай, как знаешь.

Она делала утреннюю разминку во внутреннем дворе их нового дома, скрытая от лишних глаз высоким забором. Массивные наушники спустила ожерельем на шею, стояла прочно, ноги на ширине плеч, работала с тяжёлыми гантелями, что наполняли мышцы приятной болью. Это был первый этап, когда тело ещё не источает обильные волны пота, лишь лёгкая влага чувствуется между лопаток, и поэтому её чёрная майка была ещё суха и незапятнанна.

– Да,

теперь я вижу. Создана для битвы как те самураи, как сама Томоэ Годзэн, – вновь сказала Хелен со своей лёгкой, ироничной улыбкой. – Твоё тело меняется всё сильнее, и мне это особенно заметно, вспоминая тебя юную, ещё худую как тростник, когда ты выходила на первые свои любительские бои. Спина стала шире, и плечи совсем как у мужчины. Каждая мышца очертилась, будто вырезана острым резцом, особенно живот, смотри, рельефный как у парня из фитнес моделей.

– Я подсушилась в последние дни. Значит, веришь в меня?

– Всё, что я знаю, что ты из тех, кто идёт к своей цели до конца.

Возвращаясь назад, вспоминая или реконструируя события в своей памяти, она не могла отделаться от ощущения, что всё было предопределено. Хелен утверждала обратное, утверждала, что их жизнь – это случайное столкновение несущихся в бесконечности элементов, нечто, рождённое из хаоса. Однако, если задаться вопросом, что стало причиной её выбора, того пути, который она называла «путь воина», что бы это ни значило, то нужно было признать, что это было её изначальное свойство.

– Если я была рождена для этого, как ты сказала, то значит всё-таки предопределение.

– Это есть в тебе, я не спорю, но чтобы всё вышло именно так, множеству случайностей нужно было сложиться воедино.

– Разве жизнь не вела меня? Когда вспоминаю всё, то кажется, что вела. Детство, мои увлечения, всё, что я делала.

– У тебя есть своя версия? Ну, давай.

– Могу и рассказать… Но разве ты не знаешь, о чём я думаю?

– Знаю.

«Тогда мне нет нужды говорить, можно просто вспомнить».

С раннего детства предпочитала игры мальчиков, и, едва только пойдя в школу, быстро прославилась горячим нравом и драками до кровавых носов. Её отдали в секцию борьбы, чтобы было куда выпускать свою агрессивную энергию. Отец подошёл к делу с медицинских позиций и заявил тогда, что нужно не бороться с этими её проявлениями, но дать им разумное воплощение. Спустя годы она, конечно, понимала, что родители в тайне надеялись, что рано или поздно она успокоится, отдав себя науке или свободным искусствам, к чему у неё были все задатки.

Она не успокоилась. Азарт спорта захватил её с головой, накатывал волнами, и каждая была сильнее и глубже предыдущей. Поначалу это была почти физическая радость побеждать других, преодолевать чужое сопротивление, изливать всю себя, не сдерживаясь, не чувствуя преград. Та часть человеческого сознания, что ещё помнит свою звериную природу. С этим бешеным азартом она валяла мальчишек на борцовских коврах, а потом лупила мешок, впервые занявшись боксом. Родители не слишком одобряли подобных занятий, но она сохраняла интерес даже и без их поддержки, найдя себе новых друзей в зале.

Потом пришло другое. Ей вдруг открылось, что это не просто сила, изливаемая без всякого смысла и порядка, но истинное искусство, где каждый шаг может быть выверен, а результат предопределён чёткой последовательностью действий. Она открывала для себя тактики, перемещения, последовательность шагов, и только тогда смогла по-настоящему оценить красоту того, что прежде казалось простой дракой. Бокс вышел для неё на первый план, особенно после переезда в Британию,

где она стала механизмом, настраиваемым руками тренера, однако не бросала и борьбу, всё ещё находя в этой игре увлекательность для себя. Национальные соревнования, маленькие залы, открытые ковры, поездки по европейским турнирам – всё это спрессовывалось в бесконечную, плотную череду. В боксе она быстро поддалась наркотическому опьянению своей непобедимости, что позволяла нестись как на крыльях, в борьбе иногда выигрывала, иногда проигрывала, но всё же чувствовала, что поднимается вверх, ползёт по какой-то лестнице, ступенька за ступенькой. Теперь это была гонка за результатом, круговорот медалей грамот, каких-то кубков, стремление к цели, что вдруг появилась, пусть Хелен и говорила, что эта цель иллюзорна.

Наконец, её настигла последняя волна, та, что привела сюда, за океан. Понимание того, что все эти бои, кружение на ринге, тренировки, победы и поражения, боль и радостное опустошение в конце, всё это не цель, не конечный результат, но часть какого-то пути, у которого, может быть, и нет завершения. Ей хотелось думать, что это называется «путь воина», хотя она и не могла дать этому точного определения.

– Вся ваша игра – это лишь сублимация древних воинских ритуалов, – говорила как-то Хелен, ещё в прошлой жизни. – Знаешь, это как с футболом. В древности воины игрались с отсечёнными головами своих врагов после битвы. Мяч не просто так похож на голову размерами и формой, совсем не просто так. Грубый и кровавый ритуал, от которого многих, верно, стошнило бы, превратился в игру, что теперь развлекает миллионы.

– Хочешь сказать, что футбол – это просто пинание отрезанной башки?

– Разумеется. В прошлом. Так и с вашим спортом. Сражения племён на заре человечества не были полноценной войной, что мы знаем сейчас, но скорее дракой с множеством участников. Зачастую такие племена выбирали из своих рядов самых сильных бойцов, чтобы они решили исход всего противостояния. Так возникли ритуальные поединки. Они известны у всех народов – у греков, у кельтов, у германцев. Они стали частью мифологии как деяния героев. Люди, что выходили на них словно обрекали себя в жертву богам. Это была форма человеческого жертвоприношения. Ты же знаешь, что гладиаторские игры зародились из погребального ритуала. Со временем в таких поединках перестали убивать, и они стали лишь демонстрацией силы и ловкости. Да, именно из них родился спорт такого рода – панкратион, кулачные бои. Теперь это просто игра, но ты должна помнить, что в старые времена ты брала бы их скальпы как трофеи. Ты словно убиваешь их, но не по-настоящему. В этом глубинный смысл твоей игры.

– Выходит, что мы наследники древних воинов и героев, как ни крути, – сказала она уже сейчас, в реальности. – И я вроде как иду по пути воина.

– И что это за путь такой, по-твоему?

– Ну, я пыталась об этом думать, читала кое-что… самураи и прочее… пыталась приложить это к личному опыту. Мне кажется, что суть в процессе, а не в результате. Нужно понять, что победы и поражения не имеют особого значения, важно лишь течение, следование собственному идеалу. Понять, что это и есть твоя жизнь. Прежде я сходила с ума от идеи, что должна победить… Олимпийская медаль, потом какой-нибудь чемпионский пояс. Как я могу подвести тебя, не привезя эту чёртову медаль? Подвести тренеров? Страну? Будто ей было до меня какое-то дело… Да, ты не просила меня побеждать, но я всегда представляла, что это для тебя. Приносила тебе свои победы, как кошка приносит убитых мышей и птиц хозяину. Мне хотелось, чтобы ты разделила со мной это чувство.