Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 3
Шрифт:
— А не опасно ли говорить такие вещи? — нервно спросил Джонни, поглядывая на четырех солдат, которые сейчас ничем не отличались от деревянных индейцев. [19]
— Эти вчерашние пеоны по-английски ни бум-бум, — успокоил Старк, усаживаясь за наш стол и обмахиваясь фуражкой. — Я слыхал, вы, ребята, попали в серьезную переделку. Плохо дело. Пизарро вам не простит своего быка.
— Да кто он такой? — рассердился я. — Откуда он, вообще, взялся?
19
Фигурки,
— Просто жирный мошенник, — ответил Старк. — Поднял восстание и отхватил себе клочок земли. Теперь называет себя диктатором. Что ж, он и впрямь большая шишка в Пуэрто-Гренаде и на примыкающих к ней сорока милях джунглей.
Меня он сцапал, когда я доставил быка. Требует, чтобы я продал ему мой пароход за смехотворную цену. Решил, видите ли, сделать из него канонерку! Когда я отказался, он приковал меня к этой забытой Богом помойке.
— Каким образом? — поинтересовался я.
— Упрятал в кутузку всю мою команду, — проворчал Старк. — Обвинил в нарушении общественного покоя, а закон, между прочим, состряпал тут же. Я не могу поднять якорь, пока он не выпустит ребят, а он не собирается отпустить команду, пока я не уступлю судно этак за четверть стоимости.
Тут мы услышали звяканье шпор и бряканье сабли о мостовую, и в патио вошел дон Рафаэль. Следом появился генерал Сальвадор.
— А, капитан Старк, — с усмешкой молвил дон Рафаэль. — Ну и как вам наш новый бычок?
— Думаю, он способен забодать любого в этой паршивой дыре, если дадите ему шанс, — проворчал Старк.
Дон Рафаэль чуточку нахмурился, затем усмехнулся и сказал:
— В этом я с вами согласен! Мне тоже сдается, что он уложит Диего.
— Позвольте усомниться, — возразил Сальвадор, почесывая нос. — Диего разорвет эту шавку на части.
— Ставлю десять тысяч песо на гринго! — воскликнул дон Рафаэль.
— Идет! — согласился Сальвадор, угостив меня убийственным взглядом.
— Погодите минутку, — вмешался я. — Разве здесь найдутся перчатки?
— У Диего найдутся, — ответил дон Рафаэль. — Он всегда возит с собой лишнюю пару. Итак, Сальвадор, вернемся к празднику. Пускай глашатаи повсюду объявят: мне угодно, чтобы весь народ Пуэрто-Гренады — солдаты и гражданское население — присутствовал на первом в республике состязании боксеров.
Когда они ушли, Старк возбужденно произнес:
— Нет, ребята, вы слыхали? Тут соберутся все солдаты. Тюрьма останется без охраны! На борту у меня есть динамит, в разгар матча я взорву кутузку, вызволю команду и ударюсь в бега!
— Жалко, что мы не сможем драпануть с вами, — посетовал Джонни. — Наверно, эти проклятые сторожа не слезут с наших шей.
— Я сообщу о вас ближайшему американскому консулу, — пообещал Старк, затем пожал нам руки и ушел в весьма приподнятом настроении.
Медленно тянулись часы. Мы слышали, как на плазе сколачивают ринг. Я без устали пил воду, тщась
Дон Рафаэль расположился в золоченом резном кресле на платформе с балдахином, его окружала щеголяющая кружевами и аксельбантами челядь со своими женами. Диктатор ухмылялся, как мордастый кот.
Я влез на ринг, грубо сколоченный из неструганных досок и даже не прикрытый брезентом, толпа замахала кулаками и огласила небеса криками «Янь-ки!» или чем-то вроде этого. Джонни побледнел и высказался в том смысле, что мы, очевидно, здесь не слишком популярны. Затем на ринг вышел Диего, и публика разразилась приветственным ревом.
Он был примерно моего веса, коренаст, мускулист, смуглокож, низколоб и мрачен.
— Черт побери, а ведь я его видел! — сказал я. — Он выступал в Калифорнии меньше года назад. Тогда его звали Диего Зорилла, Тореадор.
— Какая у него техника? — озабоченно спросил Джонни.
— Хлесткий удар правой способен опрокинуть линейный корабль. Он нокаутировал в Штатах нескольких второразрядных боксеров, потом нарвался на старину Спайка Маккоя и послужил ему грушей. После этого Диего вроде бы оставил бокс и вернулся к рогатому скоту.
— На вид он в хорошей форме, — заметил Джонни. — Не рискуй, Стив. Дон Рафаэль ставит на тебя, он огорчится, если проиграешь.
— А уж я-то как огорчусь! — хмыкнул я. — Не дрейфь. Я не позволю себя уложить какому-то забойщику коров.
Диего был в боевом облачении, я за неимением оного сбросил рубаху и позволил зашнуровать на своих руках старые заскорузлые перчатки, которые почему-то возил с собой Диего. Ему прислуживала целая свора секундантов, а судьей выступил полковник, не смыслящий в боксе ни уха ни рыла.
Когда все было готово, дон Рафаэль встал и произнес торжественную речь, публика пожонглировала шляпами, тепло приветствуя Диего, затем оглушительными воплями выразила презрение «убийце-янки». Но дон Рафаэль во всеуслышание объявил, что ставит на меня десять тысяч песо, после чего толпа неохотно похлопала и мне.
Вскоре какой-то парень за неимением гонга ударил в невзрачный колокол, и началось!
Я помнил бои Диего, я предугадал каждый его удар, и, конечно, он оправдал мои ожидания. Вылетев из своего угла, он слабо обозначил финт левой и вложил все силы в размашистый удар правой. При других обстоятельствах я бы шагнул ему навстречу, снес башку хуком — ведь я не привык тянуть резину и всегда стараюсь побыстрее закончить бой. Но я побоялся, что толпе не понравится, если я убаюкаю Диего первым же ударом, — не ровен час, по мне откроют стрельбу. Публика была та, что жаждет крови, и побольше, — лишь бы кровь была чужая.