Р.А.Ц.
Шрифт:
То и дело рявкали орудия, отгоняя рыщущие группки тварей, пробующих на зуб оборону секторов. Основные силы отошли за радиус досягаемости башен. РАЦ их пока не беспокоил, генерал чуял, что дело только начинается, и все приберегал свой главный козырь на потом. Нужно было только вовремя понять, что это потом наступило. Горчаков, старый вояка, спинным мозгом ощущал — что-то затевается.
Свечение засекли сразу после начала. От всевидящего ока спутниковой сети, первым звеном которой стал 'Мудрый филин', теперь не могло спрятаться ничего вокруг УР и ни одно более-менее заметное событие на планете. Даже если люди и пропускали что-то при дешифровке, мощнейший вычислительный центр, занимающийся исключительно этой задачей, обрабатывал потоки данных по специальным хитрым алгоритмам, и в конце
Аналитики и дежурные операторы не смогли установить степень опасности происходящего. В знаниях о враге по-прежнему зияло множество белых пятен, и приходилось ориентироваться лишь на немногие известные факты и собственный здравый смысл. Как показывала практика, интенсивность световых эффектов прямо коррелировала с приводимой магией мощностью. Судя по даному признаку, опасность столба свечения, уже почти пробившего тропосферу, должна была просто зашкаливать. Но в чем она заключалась? На этот вопрос никто в ЦБУ ответить не мог.
С ураганом, на первый взгляд, все было ясно. Маги 'надуют' его до максимально возможной величины и отправят прогуляться по укрепрайону. Вряд ли он мог как-то повредить сооружениям, но вот разной обеспечивающей инфраструктуре мог навредить изрядно. Впрочем, особо по поводу урагана никто не тревожился. Даже если не удалось бы справиться с ним при помощи полуэкспериментальных установок управления погодой, еще проходивших испытания, то все равно заметного влияния на боевую мощь УР он не оказал бы
Оба района спецэффектов находились в зоне досягаемости РАЦ, но за пределами дальности огня башенных установок, что, впрочем, было совсем не удивительно, трудно было бы представить себе армию, способную непринужденно выбегать из круга радиусом в шестьсот километров, делать противнику козу и забегать обратно. Что бы это ни было, по масштабу оно превосходило зеленую спираль раз этак в сто. Похоже, пришло время показать врагу мощь верхнего калибра Империи.
Полковник Горченко с присутствующими офицерами молча наблюдали за картинкой на экране. Картинка была синтезированной, с наложенными тактическими значками и служебными строками, но все равно, даже в таком обрамлении буйство различных энергий завораживало. Наконец полковник спросил:
— Есть мнения, что это, и как будем противодействовать?
К чести присутствующих, никто не стал переглядываться. Это были боевые офицеры, делом доказавшие свой интеллект и способность гибко реагировать на непредсказуемые вызовы войны. Все молчали, формулируя свои мысли. Наконец, один из них сказал:
— Первая хреновина похожа на очень мощный метеотрон, непонятного принципа действия, но все равно. Тогда можно запустить обычный комплекс мер по сдерживанию погоды.
Присоединились и другие:
— Вихрь уже довольно большой. Лучше не ждать. Можно попробовать в пику самим сформировать над своей территорией зону холодного воздуха.
— Как?
— Поднять несколько 'Аркторов' и рвануть повыше. Пока холодная линза стечет вниз, она неизбежно закрутится, на границе раздела возникнет турбулентность, и получим нужный нам эффект.
— Интересно, может получиться. Инициатива наказуема, вместе со старшим метеорологом займитесь. Попробуйте и то и то.
— Есть.
— Есть.
— По
Молчание. Ясно. Решение придется формулировать самому.
— Седьмому и Восьмому калибрам, огневой налет в пять снарядов по точке Столб.
— Есть готовность.
Полковник с удовольствием сказал короткое слово 'Огонь!' и прослушал пятикратный сдвоенный 'бум' своих 'струнок'. Да, сверхдлинные стволы РАЦа, длиной более ста восьмидесяти калибров, своими расчетами любовно именовались 'струнками'. Первоначально изготовленные для стрельбы способом разгона дополнительными зарядами, они представляли собой настоящие произведения инженерного искусства. Такие стволы не могли быть свободновывешенными, и даже удочковая конструкция генерала Бекера не удовлетворяла требованиям. Эти идеально прямые, безупречно отполированные трубы неподвижно лежали в специальных антивибрационных амортизирующих ложементах, так называемых люльках, окруженные сложной арматурой охладительных контуров, контрольно-измерительными устройствами, системой продувки и приводами микроюстировки. Неибежно возникающие при работе тепловые деформации отслеживались точнейшей аппаратурой и устранялись работой приводов. Механизмы перезарядки обеспечивали стрельбу пятитактовыми очередями, больше было просто нельзя по соображениям нагрева, потом стволы приходилось долго охлаждать до рабочей температуры.
Прогрохотали очереди, словно эхо друг друга, и десять четырехтонных снарядов устремились ввысь, все по разным траекториям, догоняя друг друга в забеге на триста пятьдесят километров. Точный расчет оправдал себя, и к цели все подарки вышли практически одновременно, лишь немного подработав управляющими плоскостями. Сорок тонн высоколегированного сплава и мощнейшей взрывчатки разом рухнули на щиты противника.
Эти снаряды отнюдь не были банальной масштабной копией 'чемоданов' морских 406-миллиметровок. Призванные поворачивать ход сражений, они изготавливались в обстановке глубокой секретности, на одном-единственном номерном заводе. Люди, допущенные к работе с ними, обвешивались таким количеством 'вечных' подписок, что могли бы обклеить ими все стены в своих квартирах. Но и у них, неразговорчивых от природы и молчаливых в силу профессии, возникало много невысказанных вопросов, когда они непосредственно соприкасались с самыми большими артиллерийскими снарядами в мире.
Конечно, это были не монокристаллические 'Муравьи', но и у них хватало своих секретов. Материал, из которого они изготавливались, превосходил обычную сталь так же, как она превосходила медь. Из-за этого коэффициент наполнения снаряда был задран до недосягаемых величин, что обеспечивало страшное могущество тонкостенных фугасных выстрелов. Калиберные бронебойные, а были в боекомплекте и такие, бог весть для чего, пробивали совершенно несравнимые с калибром толщи брони. Самым же странным, о чем не говорили даже друг с другом, было то, что снаряды изготавливались без допусков, либо они были столь малы, что не могли быть зафиксированы. Масса всех до единого снарядов, их размерения, и даже немногочисленные дефекты заводской полировки совпадали до изумления, до пределов погрешности КИП. Такого просто не могло быть. Кое-кто пилил металл и долго неверяще смотрел в микроскоп — шлифы с одинаковых мест имели идентичное строение! К таким энтузиастам приходили незаметные тихие люди и проводили вежливые беседы, после чего вопросы заканчивались. В конце концов, если тебе дают отличное оружие, которым ты можешь убить еще больше врагов, так ли важно, как именно оно сделано?
Тяжелый сплав высокой плотности, кованый, закаленный, цементированный и еще неведомо как упрочненный, повел себя под ударом стационарного магического щита совсем не так, как обычные стальные болванки 406 мм. Те почти сразу распадались на пылающие капли, которые красиво испарялись во враждебной среде, а подарки калибра 550 раскалялись добела, однако сохраняли свою форму. При этом взрывчатка частью деградировала, частью взрывалась, но поскольку огонь велся бронебойными — давно было выяснено, что они лучше всего подходят для пробития вражеских щитов, — ее в них было немного, сравнительно с массой самого снаряда, конечно же, и особо от этого ничего не менялось.