Р26/5/пси и я
Шрифт:
— Что произошло? — спросил он.
— Мы победили воинов Бреды благодаря хитроумному плану Ака, нашего капитана воздушных шаров. Он со своими ловцами как раз спускался с вечерним уловом и сообразил, что происходит внизу. Когда все воины Бреды собрались посреди деревни, он обрезал сеть прангла, и она упала, опутав всех, кто в нее попал. Тогда мои люди, которые предусмотрительно попрятались, ринулись в атаку, — заключил Донго горделиво.
— Мы даже захватили их могущественный манья, — добавил он. — Тот, что может зажечь глобба на расстоянии. И мне кажется, что и людей тоже.
Он
— Великое оружие, гораздо лучше, чем лук и стрелы, этот кракса-кракса. Достойная, пожалуй, твоей собственной культуры, о которой ты столько рассказывал нам, бог Лаклэнд. Правда, у вас нет оружия, — поправился он. — Вы не сражаетесь. Как бы то ни было, манья теперь наш, и он принесет нам великую пользу.
— Я возьму его, — сказал Лаклэнд твердо, протягивая за ним руку. Хорошо было снова почувствовать лазерный пистолет в своей руке. Он сунул его под грубую подушку.
Лаклэнд огляделся вокруг — его окружали маленькие фигуры: Донго-вождь, Ака, капитан воздушных шаров, Убато, специалист по глобба. Все они смотрели на него, будто ждали, что он скажет что-то про оружие.
— Пусть придет Акасетте, — попросил он, чувствуя потребность в понимающем слушателе.
— Акасетте не может прийти, поскольку умерла, — грустно сказал ее отец Ака.
— Что?
— Она бросилась вперед, закрывая тебя, и приняла на себя магию манья, — объяснил Донго. — Это был могущественный удар, и она сгорела, как куст. Ситва. Как бы то ни было, в ней мало ценности. Женщина. Вернее, даже и не женщина еще — непригодна к тому, чтобы взять ее в постель.
Лаклэнд почувствовал, как слепящая влага затуманила его глаза.
Кнут, Ушко И Крюк
1
Весной, по вечерам, я частенько спускаюсь к малому причалу в Доллар-Бэй и наблюдаю, как работают Прикрепленные на лодках своих хозяев. Я болтаю с ними, пока они скребут, красят и наводят глянец, и пытаюсь понять их помыслы и настроение. Большей частью они веселы и бодры. Редко встретишь человека, который откровенно сожалеет о том, что выбрал Прикрепление. Да Прикрепленного не всегда и узнаешь среди Государственных Заключенных — на грязных работах в эллингах все носят одинаковую спецодежду с буквами «ГЗ» на груди и спине.
Пожалуй, самым интересным из них был Чарлз, Прикрепленный Дуга Маршалла. Он частенько работал даже по выходным. Что-то чистил и полировал, готовил катер к предстоящему сезону, в то время как Свободные фланировали по набережной, и за их словоохотливыми женушками семенили причудливые морские зверушки. Каждый стремился перещеголять других достоинствами своей изящной лодки, а жены судачили о новинках камбузного оборудования. Они стояли возле катеров, нежно пошлепывая и поглаживая их, словно любимую скаковую лошадь, и отдавали распоряжения Прикрепленным.
Иногда приходила даже Кариока Джонс. Однажды она явилась в платье из шкурок слизнекожика, которое
— Признаться, зная ваши убеждения, удивлена вашему появлению, — сказала она вместо приветствия.
— Люблю смотреть на лодки.
— Да, но эти... люди, мой милый... Они просто ужасны!
— Не хуже, чем все остальные, полагаю, — коротко ответил я, желая поскорее закончить разговор.
После одного случая в прошлом году большинство жителей Полуострова относилось к ней с подозрением. Это явилось тяжелым ударом для бывшей звезды экрана. С тех пор Кариока Джонс, по общему мнению, стала совсем другим человеком и развернула бурную общественную деятельность, что неудивительно для женщины ее характера и энергии. Все предсказывали, что ее скоро изберут председателем «Общества врагов Прикрепления», которое в последнее время заметно активизировалось на Полуострове.
Как-то в пятницу, в разгар майского дня, я оставил ферму слизнекожиков на попечение Дэйва Фройлиха, моего Прикрепленного, и, прогуливаясь, направился к гавани. Лодки ужи были и основном покрашены, и ГЗ работали на палубах и внутри — полировали медь, перебирали двигатели. Два десятка глиссеров стояли в ряд на изящных подпорках.
Чарлз работал на палубе — смазывал массивные ролики Ушка. Я подошел к нему и поздоровался. Он оторвался от своего занятия.
— Привет, Джо.
Вот именно за это он мне и нравился. Он относился ко мне, как к равному, без обычной для Прикрепленных искательности или холодной вежливости. В отличие от моего помощника Дэйва, который неизменно обращался ко мне «мистер Сагар», сколько я ни просил называть меня по имени. Дэйв — хороший человек, но будет ненавидеть меня до конца своего срока. Эта ненависть не носит личного характера, просто я — Свободный...
— Когда собираетесь спускать на воду? — спросил я Чарлза.
— Недели через три, полагаю.
Он встал, вытер руки о спецовку и потащил Ушко за огромную стальную петлю, пока оно не вышло по обильно смазанным направляющим футов на восемь из корпуса. Чарлз подмигнул мне и постучал маленьким молоточком — металл загудел, словно колокол.
Ходили слухи, будто бы прошлым летом где-то на юге треснуло Ушко. Воднопланерист должен быть абсолютно уверен в своем снаряжении...
Чарлз легко толкнул Ушко, и четыреста двадцать футов титанового сплава мягко, без зазора ушли в корпус.
Чарлз занялся Кнутом, который тянулся до маленького швартовочного бакена — расстояние около восьмидесяти ярдов. В этот год все покупали новые ультрафибровые; они неподвижно растянулись параллельными зелеными стеблями.
— О чем ты думаешь, Чарлз, — спросил я с любопытством, — когда Дуг летит и Ушко захлестывает Крюк?
Он усмехнулся, вводя смазку в узел крепления Кнута к упряжи пилота.
— На размышления просто нет времени. Я слишком занят: слежу за Кнутом, вывожу Ушко, управляю лодкой и одновременно успокаиваю наблюдателя на корме.