Раав. Непостыженная

Риверс Франсин

— Поступайте, как говорит Раав.

Вахеб умолял:

— А что, если я спрячу его среди своих вещей, и его даже видно не будет? Тогда он не будет оскорблять тебя.

— Убирайся из моего дома вместе со своим идолом, к которому ты так привязан.

— Ты выставишь нас за дверь? — он в изумлении уставился на нее. — Свою собственную сестру и наших детей? Ты жестокая женщина!

Слезы жгли ей глаза.

— Они могут последовать за тобой и твоими идолами за дверь или довериться всемогущему Богу и остаться здесь со мной, — Раав обвела всех взглядом. — И это относится ко всем остальным

так же. Вам придется выбирать. Наш народ день и ночь приносил жертвы в надежде на то, что боги смогут защитить нас, если не помогут стены. Но глиняные боги не смогут противостоять Богу живому.

Она указала на череп в руке Вахеба.

— Посмотри в эти пустые глазницы, брат. Разве они могут взглянуть на тебя? Сможет ли эта челюсть открыться и произнести слова мудрости? Может ли этот череп думать? Он же мертв! Три дня назад мы видели истинное чудо. Возложите свою надежду на Бога, Который перевел Израильтян через Иордан, на Бога, обитающего с ними. Этот Бог отдаст им Иерихон.

— Я боюсь! — Гера плакала, прижавшись к своему мужу, Зебаху.

— Мы все напуганы, — сказала Раав ласковее. — Но больше бойтесь Бога, Который может уничтожить нас, чем этих вещей. Мы слишком долго были привязаны к этим бесполезным, бездушным идолам. Неужели вы думаете, что Бог небес и земли явит нам Свою милость, если мы проявим неуважение к Нему, оставив у себя эти вещи? Мы отделили себя от остальных жителей города, а теперь мы должны избавиться от всего нечистого. Избавься от своих божков, мама. Ищи спасение в Боге Израиля, Вахеб!

Отец медленно встал и подошел к матери.

— Мы должны поступить так же, Дарда. Отдай мне идолов.

— Но, Авиасаф…

— Мы чуть не поплатились за них жизнью, когда шли в город. Раав права, — он протянул руки, и мать развязала мешок, который она из последних сил тащила в город. Там была шкатулка для идолов и шесть круглых предметов, аккуратно завернутых в овечью шкуру. Раав вздрогнула. В детстве она боялась черепов своих предков с их мертвыми глазницами. Они всегда занимали почетное место в доме отца, словно мрачные напоминания об ушедших поколениях.

— Конечно, мы можем оставить шкатулку, — сказала мать.

— Зачем? — спросила Раав.

— Она дорогая и красивая. Вот это — слоновая кость, а эти камни — это…

Раав не собиралась идти на компромисс.

— Она только будет напоминать о своем содержимом.

Отец выбросил шкатулку из окна, она раскололась, и каменные статуэтки покатились по склону. Затем отец выбросил черепа. Один за другим они разбились о камни внизу.

Раав снова осмотрелась.

— Сними с детей обереги, Гера.

Гера сняла и передала их Раав, которая выбросила их из окна. Настроение Раав улучшилось, на душе потеплело. Родственники искали в комнате то, что еще могло бы оскорбить Бога евреев. Она отвернулась от них, чувства переполняли ее. Если бы только она могла вот так же выбросить свое прошлое, оставить его так же, как разбитых идолов под окном. У нее были свои идолы: жажда денег и безопасности, способность отделять себя от своего тела, которым она позволяла пользоваться бессчетному множеству мужчин, готовность служить царю, несмотря на то, что он

считал свой народ своей собственностью. О, если бы только она могла начать все заново, стать новым творением перед этим живым Богом! Если бы только она могла избавиться от всей нечистоты, чтобы склониться перед Ним с благодарностью, а не сгорая от стыда!

Сдерживая слезы, Раав снова выглянула в окно. Она протянула руки к шатру, в котором был золотой ковчег . О, Бог Израилев, как я хочу встать перед Тобой на колени. Каких бы жертв Ты ни потребовал, я принесу их, отдам Тебе даже свою жизнь. Я открываю перед Тобою двери моего сердца и души, потому что Ты один достоин похвалы, только Ты.

Мицраим схватил ее за талию и втянул вглубь комнаты.

— Стража может увидеть…

— Пусть видят, — освободившись от его рук, Раав снова подошла к окну и протянула руки вперед. Пусть Онвидит.

* * *

После священного обряда обрезания сыны Израиля праздновали Пасху — праздник, отмечавший годовщину их исхода из Египта.

Салмон опоясал чресла, надел сандалии и присоединился к своим старшим братьям, их женам и детям. Его незамужняя сестра Лия замыкала семейный круг. Аминадав, старший в их семье, в сумерках заколол пасхального ягненка. Его жена приготовила горькие травы и пресный хлеб. Пока ягненок жарился над огнем, семья собралась для традиционного воспоминания о событиях, приведших к избавлению из египетского рабства.

— Почему эта ночь отличается от других ночей? — спросил самый младший мальчик, прижимаясь к своему отцу — второму брату Салмона.

— Сорок лет назад Бог повелел нашим отцам помазать кровью ягненка косяки дверей, — Аминадав говорил очень просто, чтобы дети могли понять. — И тогда, когда ангел смерти пришел поразить всех первенцев в Египте, он прошел мимо детей народа израильского.

Еще один малыш, устроившийся на коленях у матери, спросил:

— А мы всегда были рабами?

— Наш отец Иаков был арамейским кочевником задолго до того, как наш народ оказался в Египте. У Иакова было две жены и две наложницы, и они родили ему двенадцать сыновей, патриархов колен, которые теперь собраны здесь. Десять сыновей, включая нашего праотца Иуду, завидовали младшему брату, Иосифу. Поэтому они продали его исмаильтянам, которые шли в Египет. Он стал рабом Потифара, начальника дворцовой охраны, но Господь благословлял Иосифа во всех его делах. Даже когда жена Потифара ложно обвинила Иосифа в ужасном преступлении, и Потифар посадил его в темницу, Бог не оставил его. И пока он был в рабстве и в темнице, Господь готовил его к тому, чтобы он избавил своего отца и братьев от смерти.

Дети подошли и уселись поближе к Аминадаву, внимательно слушая историю своего народа.

— Прошло время, и фараона стали преследовать страшные сны. Один из слуг сказал ему, что Иосиф может их истолковать, тогда фараон приказал привести его. Господь открыл Иосифу значение снов: великий голод постигнет Египет и ближайшие народы. Господь также сказал Иосифу, как спасти Египет от голодной смерти. Когда фараон увидел, что Иосиф был мудрейшим человеком в стране, он сделал его управляющим над всем Египтом.